Она была ангел упавший. Нет, вовсе не падший, а просто сложивший крылья. Следы моего бессилья, я видел повсюду травой вчерашней. Словно слепой Иуда, шагая куда попало, сделать решил так мало – он просто препятствовал чуду. Как можно винить Иуду. Он уже взял тетрадрахмы, тридцать монет в кошельке. Деньги в его руке жалят сильней, чем жало, уже острие кинжала тускло блестит в темноте. А я о твоей наготе не думал, но всё же. Кожей почувствовал миг удачи. Замри. Слышишь как ветер плачет? Он тоже не может иначе, он осень на лето помножив, погоду в остатке итожит, а там - хоть умри. Тускло горят фонари. Они от темна до зари, мне освещают пространство, чтобы непостоянство осталось за гранью смысла. Давай жить и дальше с мыслью, что ты просто ангел упавший. Верящий, любящий, ждавший. Шагаешь не с той ноги и крылья твои наги, и сердце коростой покрыто, и вера давно забыта. Беги! Беги без оглядки, всё же забытый господь поможет, ведь ты не брала серебра. Пусть ты избежала добра, но ты избежала и зла. И, крылья сложив, ползла. Ползла по траве вчерашней, след оставляя неровный. Словно, это ползет душа. Медленно. Не спеша… Души не только летают, душам и ползать возможно, поранив неосторожно нежную плоть о стерню. Слышишь что я говорю? Я говорю, что крылья – это совсем неудобно, масса тебе подобных уже отказалась от мысли, что крылья имеют смысл. Им только в музее место. Что? Ты из другого теста? Что встретишь и боль и нужду… Ползи… Я тебя подожду.