Ведь и мы когда-то так же были чисты и прекрасны,
Но придя сюда, сразу испачкались продуктом горения,
Даже не подозревая, насколько бывают опасны
Эти, до боли простые, процессы взросления.
Мы когда-то могли долго ехать в цветном автобусе,
Молча смотреть в окно и, не сгущая краски,
Сублимировать из поэзии в прозу и в точки на глобусе,
Глядя в глаза, и не пряча улыбку под маски.
Так легко было вытряхнуть из себя ту вчерашнюю обезьяну,
Эту жуткую умницу с неимоверным количеством запятых и ужимок.
Что теперь нежно гладить клавиши фортепиано?
В нём оборвано несколько струн и таинственно-важных пружинок.
И дверной проём для двоих оказался заужен,
Как всегда, не проходят бёдра и всё, что за ними,
Можно было легко согласиться на дружеский ужин,
Только танго на битом стекле танцевали босыми.
Вроде правильно взяты аккорды, но звук прогремел и заглох,
Слишком больно ушам, в зеркалах четверть тона гуляет.
Нужен фортепиано настройщик, а может быть БОГ,
Тот, что без сатисфакции нам камертон доверяет.
Расширяем свой круг как возможность слоняться по кругу,
Право стоять под дождём, отражаться в витринах.
Жаль, никто не решился на шаг, что направлен друг к другу,
Вероятней всего, мы запутались в мирных доктринах.
Наше с Вами согласие, в сущности, всё здесь возможно,
И лояльность сторон – как прекрасной Любви аксиома,
Это вводится не внутримышечно и не подкожно,
Только в аорту, на вдохе... Вам это знакомо?
То, что жизнь оказалась длиннее, меня не тревожит,
Вижу в этом, скорее, фатальную эквивалентность,
Есть возможность и время вернуться,.. и Вас это гложет?
Но мешает упрямство - понятий своих перманентность.
Я хочу Вам сказать, что устал... Не пора ли домой?
Я забыл лица близких друзей и далёких родных.
Столько лет мы отчетливо слышим шаги за стеной,
Там на краешке жизни, так глупо просить выходных.