…зима, замешивая грипп, до ста досчитывая комы в окне подвешенных полип, пейзаж подменит незнакомым впитавшим грусть воротником подлесков, пушкинской дохою укрывшей холмики с брюшком, небритость поросли ольховой, пустынен воробьиный рай, сквозят березовые вече, их свет воруют вечера, их письма обрывает ветер, и вовсе нам наперекор сменив акустику пролетов пугает, тарабарский вор и путает следы и ноты, а зимние ночнушки дней потраченные бледной молью тоскуют скрипами саней, искрясь и притворяясь солью, и льнут, пугая силуэт возницы прочерком на белом, к плечу примеряв эполет на зазевавшееся тело, так завертелось, понеслось, закат затягивает невод и небо, тронув полуось темнеет, слизывая девок и с ними редкий хуторок, а там, четыреста столетий слоится русский говорок и клеится из междометий, и к лету в быль перетечёт, и загустеет в лоне басни, и баснословный переплёт прольёт дитя, на чьё-то счастье…