Придя вечером с работы, я увидел Музу, сидящую, по обыкновению, с ногами в моём знаменитом кресле-антик, и внимательно что-то читающую. А на столе перед ней лежал целый ворох листов, листков и листочков, в которых я узнал свои стишки.
- Муза, и что это тебя так заинтересовало? – пытаясь скрыть смущение, спросил я. Она ответила очень серьёзно:
- Многое. Только давай сперва поужинаем, а то разговор у нас получится долгий…
После ужина, пока я мыл посуду, Муза в комнате что-то делала своё. Закончив, я подошёл к ней и увидел, что стишки мои разложены на две стопки – большую и маленькую. Она подняла голову:
- Ну, что, ты готов? Давай, будем говорить…
- О чём, Муза?
- О жизни. О твоей жизни. Вот, посидела я, почитала твои, как ты говоришь, стишки. Ты их все помнишь?
- Да нет, конечно. Ну, так, в общем…
- Ладно, тогда слушай. – И Муза Ипполитовна своим тёплым грудным голосом, негромко, но удивительно чисто и чётко произнося каждый звук, стала читать...
*
Снежок лёг ночью. Идём с собакой неспешным шагом.
Ещё бы солнца, но – неприветлив декабрь нонче.
Сперва дорогой, затем по полю, лесным оврагом.
Кругом – молчанье. И – словно сердце забилось звонче:
Лесной ручей нас встречает чистым воды журчаньем,
Парком дымится, зовёт куда-то… Вдруг стало ясно:
Ручей-мальчонка, он нам дарован как обещанье,
Что будут снова весна и лето. И жизнь – прекрасна!
- Это в Опалиху вы с Яксиком ездили, понятно…
*
зачем объяснять
этот мир непонятный
живу с Любовью
всё в моей власти
и жизнь и смерть и любовь
слово бы вспомнить
пузиком тёплым
улёгся щенок на ладонь
полное счастье
в детской ладошке
листьев кленовых пучок
маме подарок
красный лист клёна
в старой тетрадке нашёл
дрогнуло сердце
листом кленовым
тихонько на землю лечь -
и смолкли скрипки…
станешь пунцовой
читая мысли мои
глаза отвожу
- Н-да, это ты чай пил из дарёной чашки…
*
теперь в кровожадность этого зверя
я никогда не смогу поверить
как только такое могло случиться
иль в городе вымершем смога глотнула
влюблённая кралась в тумане волчица
и носом холодным мне в руку уткнулась
я сидя на корточках встать не смея
шептал что-то в ухо ей обняв за шею
и вдруг - я дороже не видел подарка -
щёку мою облизала жарко...
- Даже и не пойму, откуда это?
- Да так, сочинилось просто…
- Нет, ВиктОр, говорят же: так просто и чирей не вскочит. Значит, была причина, да ты сам её не понял.
*
Если ко мне приходит грусть -
Я закатываю рукава,
В землю ногами покрепче упрусь
И начинаю колоть дрова.
Если солнце печёт - ну и пусть!
Славно - дождь со снегом и ветром.
Без следа исцеляет грусть
Штабель в несколько кубометров.
А вот жалость к себе - беда,
Грусти она - как коту сметана.
Пот и мозоли помогут всегда
И мне, и вам, и Челентано.
Но если тоска сдавит виски
И кровоточит память, глупа, -
Не знаю средства я от тоски.
Может, попробовать землю копать...
- Это ты правильно сказал, хорошо сказал. Молодец.
*
Поняли вдруг, что смертны мы,
И брошено знамя в грязь.
Под фактами и аргументами
Похерена вера в нас.
Правды вовек не скажут нам
Домыслы, ложь и лесть.
Правда – лишь то, что кажется,
А истина – то, что есть…
- А это о чём?
- Встречался с армейскими друзьями. Вот и написалось так.
- Понятно.
*
В тени мандариновой рощи сидел Мудрец,
Держа на коленях завёрнутый в шаль ларец.
- Наверное, мудрость хранит в драгоценном ларце! -
Шептался украдкой народишка о мудреце.
А мудрец принцессе подарок принёс в ларце,
Сохраняя благообразье на мудром лице.
И что ж за подарок такой ей принёс мудрец?
На липовой палочке красный петух-леденец!
Его увидав, изменилась принцесса в лице
И, болтая ногами, повисла на мудреце:
- Спасибо, спасибо тебе, о мой милый мудрец!
Надеюсь, что мне ты оставишь и шаль, и ларец…
- Хорошо шутишь! Ишь, мудрец…
*
Ну, ослабел я, в кои веки раз...
Так ты мне сразу, в голос: пидарас!
А сколько я до этого пахал,
Как папа Карло, не смыкая глаз,
Но доброго и слова не слыхал.
А лишь чуть что - облаяла тотчас.
Ты - не злопамятна, ты - памятник ему!
Резиновую бабу по уму
Ты предлагаешь мне? Спасибо!
По опыту я знаю своему:
Денёк-другой молчать будет, как рыба,
Всё будет просто о-очень хорошо.
На третий день она "промовит": - Шо? -
И будет снова всё, как у людей.
Как будто я не знаю вас, … блин !
Одни у вас паскудные привычки…
Подвинься, а? Пойду, попью водички…
- Во, ещё один Абу Нувас объявился! А впрочем, совсем неплохо, да. Живо. Арабы говорят: "Что в кувшине есть, то и выливается". А в этом кувшине, - и она легонько постучала согнутым указательным пальцем меня по лбу, - совсем не плохое вино вызрело. ВиктОр, поверь мне, я за свою жизнь столько слышала стихов – представить страшно. И это – не стишки, а стихи. Чем ты и порадовал меня очень. Значит, всё не напрасно было, нет, не напрасно. Может быть, ты ещё и не поэт, но становишься им. Порой и мыслишь, как поэт, и мысли свои выражаешь, как поэт. Это хорошо. Скоро, совсем скоро станешь на крыло. И я тебе буду не нужна. -
При этих её словах сердце моё гулко забухало в груди, и я не сразу смог произнести протестующее: - Нет, нет, неправда! Ты мне всегда будешь нужна, Муза…
Она прервала мой протест, легко прикоснувшись своими губами к моим: - Молчи, дурачок! Молчи и слушай, так легче будет и тебе, и мне. Я ведь знаю, что говорю…
/Продолжение следует. Следите за рекламой, друзья!/