Ну вот, ты видишь, не пишу тебе, не беспокою, Не касаюсь твоей руки свей холодной рукою, Не бужу в ней мурашек, марширующих до предплечья, Не вымаливаю больше у судьбы наших встреч я… Не смеюсь тебе в лицо, не улыбаюсь в широкий ворот, Когда ты зеваешь в небо, а не в руку, не в шарф… И мне кажется, очерненный твоим невниманием город Так же смотрит в уходящую спину, уже не дыша… Разве можно дышать, если болью на нити распорот, Да так, что душа катится по камешкам на мостовой, Да так, что в ребрах и в виске проворачивается сверло, Да так, что хочется удариться головой, хоть вой, Да так, что горло от горечи, а губы от соли свело… От головной боли не спасают ни таблетки, ни порошки, И потому так упрямо горит лоб за спутанной челкой, И в спину когтями впиваются насмешливые смешки, Когда приходишь промокшей и странно примолкло Смотришь на преподавателя, не понимая, что ему нужно, Когда все линии на доске сливаются в один длинный прочерк, Когда, ужасаясь самой себе и другим, выглядываешь наружу, И тут же – обратно… Когда жизнь похожа на бессмысленный очерк, Где кто-нибудь обязательно давно уже сидит на героине, Колет, не может попасть в вену, плачет и снова колет, Когда небо стремительно теряется, теряет свой синий, Находит серый, примеряет, застряет в нем и ревет от боли, Как маленький ребенок, оставивший кожу с коленок, локтей, ладошек На шершавом языке безжалостного к хрупкости бетона… Когда твои слезы слизывают лапки бездомных кошек, Потому что никто, кроме них, уже и не слышит стонов… Когда по ночам рвешь на части письма, а кажется – душу, Разбрасываешь клочки по углам своей убогой спаленки, А все это для чего? Для того, чтоб тебя не разрушить, Чтобы – выдох-вдох-выдох – ты дышал, мой маленький… 12 декабря 2010.