Там, где зыбко-
зябко стоять - и ложишься на спину всем
дайверам прошлых слезинок, в желудок хавки
с бирочкой "север", на чувственное шоссе
тела надежды, что кажется томагавком
и мировой эннадцатой...
Там, где крест
нежно несется пеструшкой, что плодовита
лебеде-девами. Там, где свободных мест
нет в экспресс-туры к памятникам забытых
(разве что - несколько, но - не тебе...)
Где дым
крюггером небо царапает, но - красиво...
Там, где скелетами сердцевые коты
на антресолях хоронятся, и курсивы
пыли стираются тряпкою.
Где слова
врут, как шампанское...
Рыба моя, рыбеха!
Мы переехали в сетку под острова,
где рыбакам не бывает ни грамма плохо,
где я тебя сожру, что спасти, но - тссс! -
это нельзя до похмелья, пока все светит,
атласа мира атласней. Пока песцы
кошками кажутся в утренних глазках сепий,
а на диване качается червячком
сон апельсиновый (слизывай с губ!)
Под майкой
все воды мира чешуйки сосут.
Бочком
ляг. Протяни им винтики-клеммки-гайки.
Нас не сожрут сегодня.
...кипят в ухе
уши небес, оглушенные фейерверком.
Рыбы застенчиво дремлют на за-па-хе
зеркала рыб.
Океаны диванов меркнут.
Сети целуют слюняво. Лениво: мол,
позже...
Дыхания кончики унисонят.
Утром не слышно, как ангел, присев на боль
попкой (верхушку) зажмурился - и не стонет...