В этом доме опустелом,
гулко стукая клюкой,
свой согбенный корпус тела
тащит память сквозь покой
бесприютно-стылых комнат.
Полустертый жизни след.
Все старуха-память помнит:
темень тайн, улыбок свет.
Ей портреты в паутине
что-то шепчут о былом.
Те, кто стали прахом ныне,
здесь сидели за столом.
Бурно жили, пировали.
От объятий до свинца
в строго правильном овале
нежно-юного лица.
Мне отказано в приеме.
Я – у запертых дверей.
В опустелом этом доме -
годы юности моей.