Зайн и шекель (Рассказ)

Андрей Ярошевич

Зайн – мужской половой орган (иврит).
Шекель – израильская денежная единица.

1.

    Вокруг обступают беленые стены, низкий потолок да оконце в два стёклышка, о них бьётся ветка сирени; странные часы с цепью и гирею громко тикают. Дуди крепко, врастяжку прикручен ремнями к спинкам железной полуторки.
    Лет - шестьдесят, рост - ствосемьдесят на... неважно; грудь широкая, живот вздымается, орлинный нос утвердился на покатом лбу, заглядывает во впалый рот. Худые конечности и торс покрыты смуглой кожей, заросли серебристым мехом. Он возбуждён, томно зовёт: «Наташа»! Его зайн крепок уже минут пятнадцать от чудодейственной таблетки.
   Давид Суркис, для друзей просто – Дуди, посещал Украину секс-туром  вместе с такими же пожилыми, но горячими мужчинами из Израиля, чтобы без проблем поразвлечься. Ему нравились высокие белые уроженки этой слаборазвитой демократии – после шестидесяти жизнь только начинается!
    Он, господин Суркис, владел двумя пятнадцатитонными грузовиками и полулегальной фирмой перевозок.   Безопасность, надёжность организаторы гарантировали, ведь гости – важные бизнесмены.
Достаток его не прибыль крупных воротил, конечно, но был солиден, набожен, имел троих детей и старую жабу-жену. Она догадывалась, зачем благоверный часто посещает восточнославянскую страну. Подумать только! Какая любовь в наши-то годы, если её вообще не было? Сама не прочь развлечься с молодыми людьми за деньги, вместе с подругами, женами таких же бизнесменов, во время поездок в Эйлат; продолжительную связь имела с тридцатилетним суданцем, грузчиком-нелегалом из мужниной фирмы, шантажируя его высылкой на родину. Беднягу выслали не по её вине, но суданцы, о! тема для отдельного рассказа! Если яйца супруга – доля в бизнесе, имуществе, в руках, то зайн его пусть гуляет сам по себе.

   Тем друзьям, которые не ездили за границу, Дуди описывал в подробностях свою кама-сутру, даже многое преувеличивал и сам верил своему вранью. Скажи ему, не мог ты, мол, переспать со всеми семнадцатилетними проститутками Черновцов, он бы отвечал: да что б мне, я тебе врал когда-нибудь? С товарищами же, умудрёнными туризмом, делился тонкостями своих восхождений.
   Завел, было, разговор с одним из своих шоферов, пожилым русским, работающим по двенадцать часов в день с одним выходным.
-Тебе,- говорит,- только пятьдесят и что? Только водка-пиво после работы с такими же остолопами. А я, вот, на той неделе с такими девочками игрался, с двумя! Одну я.........   А мне ведь уже шестьдесят, на десять лет старше тебя! Что будешь в мои годы? Только время зря теряешь.
- Ты бы, Дуди, о душе подумал,- отвечал водитель грузовика, вытирая руки ветошью, - предстанешь перед Всевышним, эти же истории Ему расскажешь?
- Не тебе о Боге болтать!- вспылил хозяин.- Ты свинину ешь, шабат не соблюдаешь, в йом-кипур не постишься! Гой!
«Хамит,- подумал Дуди,- а ведь шофёр, тоже должен быть сучьим сыном. Издевается! Через неделю уволю наглеца».

2.

   Всё видел в жизни, всё испытал: женщины, девочки, юноши, вместе и порознь, но было единственное табу. Только одну услугу предоставители секс-туров отказывались предоставлять категорически: садомазо. Причиной отказа называли смерть одного пожилого клиента во время экзекуции: несколько раз получил нагайкой, брык и готово. Скандал. Расследование. Огромные деньги пошли на скрытые компенсации. Покойник был большой шишкой – иностранным дипломатом.

   Запретный плод сладок. Дуди сидел за столиком в кафе на главной улице городка, куда занесло его волею организаторов, мечтал о садомазо.
Представлял он это так: блондинки с большими бюстами, чёрные чулки-сеточки на кожанных подвязках, браслеты с шипами на запястьях, в руках – плётки. Он лежит связанный, ожидая сладостного удара хлыстом, тело ноет в предвкушении, всё напряжено... Потом он тоже будет бить, стегать и е-ать.

   Это был обыкновенный городишко в провинции. Весна. Улица Ленина. Тополя облетали пухом и Дуди стал думать о снегопаде: наверное вот так идёт снег; приезжал он в тёплое время года, когда плоть особенно распаляется, снега уже не видел, а холода боялся.
   Потягивая кофе с вкусными, на масляном креме пирожными, наблюдал дефиле за окном: проплывали красотки с алыми губами, в коротеньких юбках, на каблуках-шпильках, словно звали вдаль, молодые люди в штанах «адидас» и кожаных куртках, руки в карманы, шли сутулясь, кепки на лысых головах, бабки в платках и старинных пальто, с авоськами, брели своей дорогой, иногда ковылял старик с палочкой.
«Впрочем, старик!- думал Дуди.- Не старее, чем я. Все пьют. Нет, чтобы делом заняться!»
Машины древних моделей, но блестящие как новые, разбрызгивали лужи из ям на дороге.

   Дуди оторвал взор от созерцания улицы и увидел, что за его столиком сидит причёсанный молодой человек в костюме. На хорошем англиийском подсевший спросил, не занято ли место. Дуди позитивно, как его учили общаться с аборигенами, отвечал: свободно, пожалуйста. Молодой человек осведомился о делах, о здоровье уважаемого, спросил, нравится ли ему в городе, не нужно ли чего? Он, Юра, может помочь, если что. А как зовут гостя? Давид! Как  дедушку. Вы еврей, из Израиля? Дедушка тоже был еврей, посещал синагогу, я плохо помню, он давно умер. Хотел в Израиль, но коммунисты не пускали. И Юра грустно вздыхал, за ним вздыхал, размякнув, Дуди... Он помнил истории о мошенниках и бандитах, но не находил возможности уклониться от общения: хамить  не рекомендовалось. Всё же мальчик – еврей, кто просто так евреем назовётся?  Действовал гипноз, спокойное добродушие размывало сомнения.
«Нет, спасибо, нет»,- лепетал Дуди на своём международном английском.
   Юра, или просто Джордж для друзей из-за границы, студент Киевского института иностранных языков, приехал в родной город на праздники, сейчас на мели, конечно, работы нет, стипендия двадцать долларов в месяц. Девчонки-студентки, тоже отсюда, его сокурсницы, тоже без денег; если Давид пожелает, составят весёлую компанию, надолго запомнится.
   Джордж обволакивал сознание, Дуди понял, что не сможет сдержаться. Рискнуть? В жизни надо всё попробовать. Может, сойдёт, проскочит?
   Начал он издалека. Нравится ему, мол, в Украине: природа, леса, озёра, реки, а самое прекрасное – русские женщины.
- И если бы твои студентки согласились, если возможно нечто специальное, понимаешь?
- А! Вы бы желали садомазо, так?
Наконец прозвучали заветные слова.
- Да! Именно этого я хочу!
Дуди уставился в глаза Юре тёмным взором хищника. Не моргнув серым глазом, тот весело бросил:
- Одну? Двух?
Да хранит меня Всевышний, взмолился Дуди и решился: двух (авось не досмерти захлещут).
Джорджи ответил:
- Что ж, это можно. Работа опасная, садомазо в принципе запрещено. Распространяться не стоит – чего доброго милиция узнает! Стоить будет тысячу баксов.
  Гость согласился. Джорджи с девушками-студентками будут к десяти около кафе.  
«А почему утром, ночью ведь интересней?»- спросил клиент.
Юра пояснил, что вечером подружки должны ночевать дома, у них строгие родители. Окна можно занавесить, свечи зажечь.

3.

    За полчаса до уговоренного Дуди был на месте. Он выглядел странно в свитере и полупальто среди легко одетых прохожих. Погода стояла майская, словно импрессионизм по-украински: пастельные цвета, свет, словно проникающий через хрустальное небо.
    Дуди мёрз. У него на родине в это время года очень жарко, даже прохладное утро не предвещает ничего хорошего. Он сел за столик в кафе, пригладил ладонью густые, словно щётка, седые волосы, облизнул языком синеватые имплантанты зубов.
    Ровно в назначенное время, обрубленная машинка затормозила неподалёку. Ещё лет пять назад, на таких ездили арабы в восточном Иерусалиме, но это был не допотопный «Фиат», а неизвестная модель. Джордж с двумя девицами вышел из автомобиля, отпустил шофёра. Подружки что надо: рослые, стройные, белые, одетые в короткие курточки, джинсы в обтяжку, туфли на каблуках; круглые мордочки с удивлёнными глазами и пухлыми ротиками. Одной за тридцать, другой около двадцати.
«Мать ... дочь,- фантазировал Дуди,- садомазо с дочкой и её матерью».
Девушки представились: Наташа, Алёна.
- Ну, двигайте, расслабляйтесь!- напутствовал Джордж.- Деньги передашь девчонкам после.
    Поймали другую обрубленную машинку, Дуди с подружками уселись на заднее сидение, Джорджи распрощался. Дедуля-шофёр мчал весёлую троицу через городок, пятиэтажки скоро кончились, пошли домики в палисадниках среди цветущих яблонь, вишен, сирени. Проносилось белое, розовое, фиолетовое; музыка играла в душе Дуди, лилась из авторадио: там какая-то баба всё скандалила, подвывала на одной ноте под богатую аранжировку симфонического оркестра.
Шофёр сделал погромче, обернулся на секунду бородатым морщинистым с красно-сизым носом.
- Наша примадонна!- сказал он по-русски неразумеющему Дуди.- Нравится?
- Е, е!- отвечал Дуди улыбаясь, уловив волну.- Д’а-а!    

4.

   Машина остановилась у голубого забора, собранного из старых батарей отопления, за ним торчала черепичная крыша. Девушки заплатили дедуле, открыли ключом калитку и Дуди проследовал за ними по гравийной дорожке к маленькой «изби’е».
   Комната была превосходной: беленые стены, окно в сад, удивительные часы с гирькой. Широкая железная кровать с хромированными спинками стояла в углу под настенным ковром, изображающим трёх оленей на пригорке: рогатого папу, олениху и оленёнка.
   Старшая, Наташа, хотела задёрнуть занавеску на окошке, уставленном геранью, но Дуди запротестовал:
- Нет! Хорошо!
   Тогда младшая, Алёна, откинула атласное покрывало, раскидала подушки. Дуди сбросил пальто на спинку кресла, а девчонки уже стягивали майки, уже подступали к нему, большегрудая Наташа и Алёна с острыми сосками. Они искуссно разоблачали Дуди, не забывая тоже постепенно оголяться. Наконец, они остались лишь в кружевных трусах, повалили разгорячённого мужчину на постель. Алёна проворно взобралась на волосатую Дудину грудь и, целуя взасос, завела его руки за голову, а Наташа крепко прикрутила верёвкой к прутьям кровати. Потом, Алёна, развернувшись спиной, упёрлась ладонями ему в колени, чтобы ноги лежали прямо. Наташа, не теряя времени, прикрутила их к прутьям противоположной стороны.
    Алёна спустилась на землю, в руках оказался хлыстик, она хлестнула Дуди по ляжкам. Жгучая боль сладко разлилась по телу, он застонал от наслаждения и закрыл глаза. Что же дальше? Он трепетал, предвкушая наслаждение, был силён, твёрд – успел принять волшебные таблетки.
   Прошла целая минута. Новых ощущений не последовало.
- Наташа!- позвал Дуди сладострастно.
Тихо. Нет ответа. Открыл глаза. В комнате пусто. Он один, лежит на спине врастяжку, намертво опутанный. Тикают странные часы на стене.
- Наташа, Алёна?!- в голосе зазвучали нотки сомнения.
Никого. Страшная догадка огорошила, повернул голову к креслу – сумка с деньгами и документами исчезла, а пальто вместе с брюками вывернули карманы на полу.
   Несчастный кричал, бился головой о железные прутья, пытался освободиться от пут. Никто не приходил на помощь. Вот! Предупреждали его! Кругом мошенники! Теперь он здесь, замерзает в этой сибири, в богом забытой избе, прикованный к железному чудищу! Зачем? Чего ему не хватало? Кто поможет ему теперь? Заживо похоронен, он засохнет без еды, без питья!
   Исторгая дикие звуки, Дуди так извивался, так сотрясал кровать, что через час его эшафот переехал на середину комнаты. Вдруг что-то пронзительно зашипело, Дуди оцепенел от ужаса: змеи?! Нет, странные часы – в них отворилась дверца, что-то показалось из неё, потом убралось и дверца захлопнулась.
« Оно видело меня,- соображал он лихорадочно,- притаилось. Я беззащитен. Вдруг оно ядовито или выест глаза!»
Перед глазами мелькали кадры из голивудских фильмов-ужасов.
    Он порядочно замёрз, покрылся гусинной кожей, одно естество не сдавалось, хоть бы что – торчит! Вот химия!
Дуди перестал дёргаться, решил экономить силы, стал кричать громко, равномерно, через равные промежутки времерни. Зачем? Кого могли взволновать  крики в полдень: ведь кто-то ещё на работе, а другие уже бухие.
«Гудять бездельники, выжрали того-сего не того, доходють»,- судачили бабульки на скамейке у дома напротив.
    Всё же кто-то позвонил в милицию. Через час в дверь постучались.
«Яа, яа, кен!»- возопил пленник.
    Дверь распахнулась настежь,  появились два милиционера. Один, высокий, приложил руку к каске, отрапортавал: «Сержант Шахрай!» Другой, маленький, дёрнул его за рукав, глядя на притихшего  Дуди. Менты заржали. Высокий снял бронежилет, каску, бросил на пол, а сам плюхнулся в кресло, положив автомат на колени. Младший, лейтенант Вбейкобыла, вооружённый только пистолетом, извлёк из кармана письменные принадлежности. Он с грехом пополам говорил по-английски: вылетел с первого курса филфака, потом армия, а после – вот...
- Шахрай,- обратился к сержанту капитан,- велели на мове допросы писать, может, ты запишешь?
- Так пиши российською, английською. Задовбал!
Капитан стал задавать вопросы, потерпевший односложно отвечал. Щекастое  лицо Вбейкобылы посерьёзнело, он вперился взглядом в темный лик сержант Шахрая, худой, со сломанным носом.
- Да что здесь за самодеятельность такая? Из-за границы блудят. Сексуальный туризм. Этот вон – садомазохизма захотел.
- Так хто ихня крыша?
   Вбейкобыла спросил у Дуди, кто привёз его в страну, узнав название турфирмы, сообщил Шахраю.
- А, Огрызкины людины! Вони ж николи ничого ни приносють!- завопил сержант Шахрай.
   Взгляд сержанта стал недобрым.
- Так ты, сучий сын, баб наших е-ать сюды приперся?- обратился он к Дуди, немало не заботясь, что жертва его не понимает.- Там у тебе, у твоей поганной держави, мало сук та пидорасив?
- Может развязать его?- спросил Вбейкобыла.- У него ж конечности посинели.
- Ништо,- протянул Шахрай,- глянь, ця оконечность як помидор!
   Шахрай встал с кресла, стиснув автомат в руках. Дуди смотрел с ужасом на орущего сержанта, не понимал ни слова, страх усиливался, но и сладострастное чувство, прежде возбуждённое девушками, не совсем испарилось. Побочный ли эффект возбуждающего средства проявился, или же садомазохистское естество Дуди брало верх, однако, он испытывал определённое удовольствие от происходящего.
- Я те зроблю садомазо, дизнаешься, як наших девок поганить...- Шахрай передёрнул затвор.
-Ты что! Посадят!- замахал руками лейтенант.
Выстрел оглушил Дуди, пронзил болью грудь, вместе с тем жуткое удовольствие...

***

  
«Как вы себя чувствуете, господин Суркис?- спрашивал на родном Дудином языке человек в костюме.- Я атташе вашего посольства, вам больно?»
Дуди кивнул.
«Небольшой сердечный приступ, но вы вне опасности, вы не ранены",- поведал атташе.
   Дуди слабо улыбнулся, осознавая, что по-прежнему лежит на железной кровати под ковром с оленями, а вокруг возятся люди в белых халатах, капельница у изголовья, игла в вене. Напротив кровати стояли два мента-истязателя с испуганными лицами. Ещё он осознал странную липкость и неприятный запах, который исходил от него самого.
« У вас, наверное, лёгкий инфаркт,- продолжал атташе,- Вам нельзя двигаться и много разговаривать. Вас перевезут в больницу, самую здесь лучшую, а завтра – домой спецрейсом. Наша страна не бросает своих граждан!»
   Блаженная улыбка не сходила с лица пострадавшего. Вошли два небритых санитара, разложили носилки.
« Шо лыбишься?- спросил один из них, разя перегаром.- Обделався вись! Можливе тут його пидмыть, не те уси носилки обмажеть?»
«Никак не мыть!- вмешался атташе.- Неси как есть, скотина, получишь на водку! Аккуратнее!»
Санитары переложили больного на носилки, приладили капельницу и покатили к выходу.

    Происшествие с Дуди быстро замяли,- в его туристической группе находилась очень важная персона, известная в мире верующих, член правительства.
Сержанта Шахрая, стрелявшего холостым патроном, уволили из рядов, он пошёл работать в ЧОП. В городе  у него теперь кличка - "садомазо".  Лейтенанту Вбейкобыле объявили строгий выговор с занесением.

© Copyright: Андрей Ярошевич, 2010
Свидетельство о публикации №21012061288
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Редактировать / Удалить
  
Рецензии
Написать рецензию
Другие произведения автора Андрей Ярошевич

Разделы: авторы / произведения / рецензии / поиск / кабинет / ваша страница / о сервере     Ресурсы: Стихи.ру / Проза.ру

--------------------------------------------------------------------------------
  
  

  
Сервер Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил сервера и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о сервере и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория – порядка 30 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двухсот тысяч страниц. Более точная информация – по данным независимых счетчиков посещаемости Top.Mail.ru и LiveInternet, которые расположены справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.