Когда ты, мой милый, достигнешь последней межи,
Слегка припадая на вечно опухшие бабки,
Колени твои обовьют там совсем не ужи,
И вовсе не ящерки будут просовывать лапки
В глазницы твои и, с оскалом пугающим, пасть.
И кто-то однажды наступит на череп твой голый.
Но прежде, чем рядом с костями твоими упасть,
Тебя поминая улыбкой совсем не веселой,
Он будет считать, что, пожалуй, уже не сбылось
Пророчество или скорее простое проклятье.
И может не конь его сгубит, а бешенный лось.
А может и вовсе, его нелюбимая сватья.
Но ясен итог: он погибнет согласно волхву.
А если точнее, согласно его предсказанью.
Оставив детей безутешных, княгиню-вдову
Без средств и защиты в селе родовом под Рязанью.
Все это случится, мой милый, с тобою не враз.
Ведь в жизни порою приходится жить постепенно.
Но впрочем, бывало, что следом за парочкой фраз
У чьих-то натертых ступней разверзалась геенна.