Зимний праздник (Лирика / пейзажная)

    Сейчас идут дни “ложной весны”. Это такое время, когда полагается уже прийти морозным ветрам и вовсю сыпаться снегу, но вместо этого привычная поздняя осень меняется не так, как мы все ожидаем. Вместо инея и дождя из кристалликов льда светит Солнце, ласково дует ветерок, и даже в собственной крови что-то такое весеннее происходит.
    Как оказалось, не только я был взбудоражен “ложной весной”, и не только вороны, с галдением таскающие мусор для строительства гнёзд. Люди, даже из числа тех, кто настаивал на своей изоляции от Природы, стали очень беспокойными. До того беспокойными, что это перестало казаться забавным мне, в обычное время не подвергающемуся каким-либо происходящим общественным резонансам. Просто беда!
    В общем-то, это были не более чем житейские мелочи, но уж больно много их происходило, и слишком часто и обильно они вторгались в мою среду обитания. Всё чаще Ангел-Хранитель одёргивал меня в моменты, когда хотелось наконец превратиться в шквал,  и обрушиться прямо на источники неприятностей. Поверьте, уже не было сил сдерживаться!
    Оставалось только продолжать Жизнь, и уповать на то, что выпадет снег, всё, что я вижу вокруг себя, немного успокоится. Но время шло, а “весна” всё никак не сходила с улиц, где дворники уже устали убирать грязь. Мне бы очень хотелось им всем помочь, но, увы, увы, нет подходящих способностей и мотивации.
    Я пробовал взывать к тем, кто умел управлять погодой. Они отвечали, улыбались, говорили, что всё хорошо, и что мне вообще не надо вмешиваться в естественные, по их словам, изменения. Казалось, что они сами устроили вот эту “весну” чтобы как следует потешиться над нами, собранными в больших, но при этом тесных, городах.
    В конце-концов я бы перестал метаться, и перешёл бы к ожиданию, если бы не наступивший предел в накоплении эмоций, пришедших вместе со столь странным и нежеланным временем года. Захотелось разрядиться.
    Был двадцатый вечер Ноября, когда я окончательно укрепился в своём решении как следует очистить свой дух от бессмысленных образов. Поворот ключа, скрип петель, взметнувшаяся пыль с паутиной – это я поднимался по лестнице на чердак своего дома. Чтобы помочь пройти дальше, на крышу, Ангел нарисовал в моём сознании точный образ запирающего механизма. После этого справиться с тяжёлой, но уже изрядно состаренной дверью, было несложно.
    Вот и ночное небо ничем от меня не отгорожено. Я сделал несколько шагов прочь от дверного проёма, и всё также смотрел прямо перед собой. Получилось так, что в окрестностях не было построек, природных или рукотворных, выше того места, где я стоял. Впрочем, в обратном можно было легко убедиться, просто развернувшись к тому маленькому возвышению на крыше, где находилась дверь с испорченным замком.
    Я не обернулся. Хотелось отдать больше места ощущениям того, какие силы пронизывают дыхание “ложной весны”. Как и следовало ожидать, в самом воздухе носились негативные мысли, ищущие людей, в которых можно поселиться и прорасти. Они были сделаны из чего-то, что походило на дым, но вот  только были они не ядовитого цвета. Безвольные, они подчинялись ветрам “весны” так же, как облака, вспухшие над городом и подсвеченные миллионами электрических светильников.
    Несмотря на то, что Солнце зашло уже давно, было довольно тепло. Домашний халат мог позволить мне пробыть на крыше хоть до рассвета, было бы желание. Но вот только я заметил, что моё тепло привлекло всё больше этих странных летающих эмоций. Я взмахнул рукой, и они разлетелись в разные стороны, оставив мне метра четыре свободного пространства предо мной.  Я сделал ещё один шаг вперёд по остывшему настилу крыши, и дымчатые сплетения отступили ещё дальше. Они колыхались, покачивались на воздухе, а потом снова потянулись в мою сторону. Стало понятно, почему они овладевают людьми. Их много, больше нас, и хотя они слабы и бестелесны, всё же могут жить в очень долго и воздействовать, пока психические барьеры не поддадутся.
    Вот и сейчас их щупальца прикоснулись ко мне. Это было почти совсем незаметно, даже не сравнить с ножками насекомых, пробравшихся под одежды. Дурные, мелочные, ничего толком из себя не представляющие идеи. Просто их много, и они навязчивы. Просто они портят нам существование.
    Я понял, из-за чего всё сейчас стало как-то не так. Да, но этого мало, нужен был ответ, адекватный ситуации. Я тихонько улыбнулся, отпугнул жестом от себя дымков-вредителей, и замер. Надо было сосредоточиться на запасах собственной энергии. Пересчитать ресурсы, почувствовать каждую каплю крови, что текла во мне. Чтобы дымки не отвлекали, пришлось закрыть глаза. Теперь они только впутывались в мои волосы, но не могли помешать готовящемуся.
    Наконец, ощущение полной собранности пришло. С моих пальцев стал литься свет. Сначала незаметный  и дрожащий, распространялся его источник по всему моему телу. Я никак не руководил этим процессом, а просто доверился своей способности к превращению потоков воли и колебаний своих собственных идей  в свет. Да, просто в свет. Тот самый, который каждый момент бежит в теле Солнца, а потом уносится прочь, чтобы коснуться потом чего-нибудь.
    Так же было и со мной. Свет всё набирал мощь, и я уже начинал походить на вновь взошедшего Владыку света. Было немного жарко и щекотно, и это было хорошо. Вот только одно плохо было – я не знал, как теперь это погасить. “Мой Ангел” – спрашивал я – “не навредит ли это кому-нибудь”. Ответ не приходил. Не обращались к моему сознанию и другие Хранители, потревоженные моим разгоревшимся факелом света. Как же легко мне было в тот момент! Я ничего не мог видеть за пеленой исходившего от меня потока тепла и сияния, но прекрасно ощущал, как просыпаются травинки и последние листья на деревьях и спешат поймать, не упустить ни капли из нежданного источника. Даже земное притяжение было слегка примято подо мной. Во всяком случае, твёрдая опора отодвинулась куда-то вниз.
    А потом вспышка стала слабеть, умиротворяться, уходить. Как-то неожиданно я сумел увидеть перед собой город. И ветер осторожно подкрался ко мне. И стали доноситься шорохи резиновых покрышек по асфальту, и дворовые собаки и кошки стали выходить из оцепенения.
    Но пришёл и ещё один гость, столь желанный и столь уже невероятный – холод. Он крепко встряхнул меня, и заставил быстро попятиться на винновую лестницу и закрыть за собой дверь.
    Наутро всё было уже по-другому. Я оделся по-зимнему, и вышел на улицу. Все жители города были довольны. Я улыбался им, а они не прятали глаза, как накануне, а отвечали тем же. Кое-где дети уже скатывали снежки, и разбивали их в своей весёлой возне. Было чудесно и легко дышать, и идти под скрип намёрзших за ночь водяных иголок и орнаментов. Да что там, они ведь снежинки!
    И не было никаких липких дымков в воздухе, и никаких намёков на их присутствие. Моя ночная битва с ними обернулась полным поражением целых полчищ негативных настроений. Люди словно чувствовали, что пора бы устроить праздник. Разумеется, я к ним присоединюсь.
    И двадцать первого Ноября началась снежная, истинная Зима, и много хороших мыслей посетило людей.