Блин горелый,
жизнь к едрене матери
отлетает как листва по осени!
На столе костями вместо скатерти
разложусь,
коль вы меня попросите.
Всё пройдёт. —
Я стану только памятью
под крестами,
на погосте брошенном.
Больше вы меня
уже не раните.
От души осталось только крошево.