Он уже всепростился и всепростил,
Всенатерпевшись, вздернулся к облакам.
А на земле хотели его спасти,
Жаждали распластать его по слогам,
На величины ясности разложить:
Чем был силен, чем слаб – а не пофиг ли!
Коли ему не шибко хотелось жить,
Значит, мы удержать его не смогли…
Значит, и я не стою его похвал,
Значит мы все – ничтожество, тени, пшик.
Значит, он нас напрасно друзьями звал,
И неспроста в штыки принимая стык
Правды и лжи, он морщился, он страдал,
Противо-стоя… стоил ста тысяч нас.
Я посадила в зимнем саду сандал,
Зря что покой ещё никого не спас…