Говорят, в последний час, как в фильме, снова жизнь проносится в глазах – а меня кружили серафимы, из углов смотрели образа, и рвалось, как ветхая тряпица, мое сердце, не перенеся боль несоответствия амбиций с разведеньем кур и поросят. Врач кольнул не дозой анальгина: Сорок пять? Пажи-и-ли!.. – Пожила... И опять сомкнули серафимы надо мною черные крыла… Не спасло от бед образованье: крах стране – Гайдар – дефолт – Чечня… …А в деревнях русских зори ранние, и – с рассвета вкалывала я в огороде… куры… В это утро, с капельницей в обе-две руки, я ревела, чуть живая дура, что умру, не видя… Мозамбик! И зачем учительнице – Африка? На черта мне нужен Мозамбик, если смерть с косой знакомым абрисом мне в окошко – адресно грозит?.. Врач бесплатно раздавал советы, чтоб, мол, затаилась я на миг – но… вставали в Африке рассветы, над землей манящей Мозамбик… И светились маковки кокосов, шли слоны под обезьяний крик – ни-че-го я, кроме абрикосов, не видала… Надо – в Мозамбик! Никаких я денег не считала – где им быть? – но на единый миг – русская учителка мечтала хоть глазком – увидеть МОЗАМБИК! За окном январь. В палате – холод. Елку под гирляндами знобит… Мне не нужен серп, зачем мне молот? – дО смерти хочу я в Мозамбик! Ну уж, нет! – закручиваю фигу я, – не пришла еще моя пора! Я, покамест Африку не видела, ни за что не стану умирать! …Так, с недосягаемой надеждой, зажила-а-ась,не знаю, как и быть? – поблагодарить хочу я нежно недооцененный Мозамбик.