Глаза вцепились в потолок. Прожилками мясного студня Пьют злобу трещин – чёрный сок Рутинных заполошных будней. Лень обездвижила корабль – Кровать бессонницы Cиндбада, И не поднимет с пола таль Тяжёлый якорь. Нет возврата К безумству молодых морей. Под парусами-простынями, Как в морге – штиль. Теперь Борей С другими пьянствует друзьями. Вскочить бы, распахнуть окно, И дверь открыть: «Входи без стука». Но страшно на родное дно Впустить раскаркавшихся рухов, Циклопов-дворников, шаги Чужих скелетов в форме власти... А в полушариях пески, Пересыпаясь пеплом страсти, Воспоминаньями текут, Итожа, приближая к смерти: «Синдбад был мореход и плут, Но сел на мель и свыкся с этим».