Я - ностальгия. Болезнь твоя. Мне ли не знать о себе и тебе?! Пели меня и пили меня. Но ой ли? Исцелился ли кто? Где они, где? Околели? Мною болели, хмелели, от одного воспаления прошлого и возвращения боли. Я прихожу к вам без стука, распахивая памяти створки, - вспышкой света, запахом, звуком, - не к месту, не вовремя, из завязи узелков, оттуда, где пепел, разруха, из колодца, где глухо, казалось бы. Глупая мелочь булавкой, крюком, как бы, багром выдергивает тебя из рядов по кругу бегущих вокруг навек утраченного, как вокруг Каабы. Ты произносишь "дождь" и хлюпаешь носом и говоришь: "Душа моя! Вот он я, перед тобою стою как есть, любовь моя!" - И ты стоишь ли, сидишь ли, лежишь - стоя, - и, боже, плачешь! - настоящий среди настоящего, единственно возможный и должный, обнаженный и истинный, непреложный, непустопорожний, не пустоцвет. Помнишь, как был ты закрытым и освистанным неоднократно, будучи в панцире и коросте корысти, на скорости под защитою лат? Ты уступаешь не мне, а себе, входя в разлад с интерьером. Кто ты? Откуда? Не суть. Да и что за причуда тянет тебя на эти поиски прародины забытого где-то сердца? На поиск реконструкции прошлого, как поиск счастья? Я - твоя родина, дом твой и ссуда жадная. Ты - мой должник по законам коммерции нездешней. Только ко мне ты будешь возвращаться всегда по первому зову, до дня, когда обнаружишь: Все в прошлом, сосуд ностальгии полон до самых краев. Ты обернешься к нему и заглянешь с глупым вопросом: Отчего теперь любо все то, что тошно так было? Ты произнесешь неуместное "дождь" и носом захлюпаешь. И не найдешь меня, будучи голым, там, в полном сосуде.