Крошечная блестящая сороконожка ползла по стеклу. Ростик, босой и непричесанный, сидел на кухне за круглым деревянным столом и пил маленькими глотками горячее какао. Солнечные лучи ласково гладили его русые вихры и худенькие руки, отражались в фарфоровой чашке и в металлическом кофейнике, аппетитно подрумянивали лежащие горкой на большом блюде бутерброды. Белый лабрадор по кличке Робин дремал на коврике у батареи, время от времени открывая один глаз и лениво подвиливая хвостом. Мальчик еще не до конца проснулся и жмурился, точно кот, на окно с линялыми занавесками, а бабушка смахивала крошки с плиты и бубнила у него над ухом: - Ростик, помнишь, что ты сегодня должен сделать? Убрать свою комнату — завтра после обеда приедет тетя Валя, а у тебя такой бардак, стыдно. Сходить в магазин, отвезти велосипед дяде Пете, помочь мне квасить капусту... «Ты должен», «ты должен», «ты должен» длинной вереницей маршировали по дощатому полу от буфета до плиты. Сильные и трудолюбивые, они тащили на спинках перышки, соринки, крупинки сахара туда, где за плитой, в углу, находился вход в их подземный - извините, подпольный - муравейник. В соседней комнате играла музыка, хлопали створки шкафа и падали какие-то предметы. — Ма, па, где мои кроссовки? — недовольно кричала сестра. — Ну, где? У меня сегодня физкультура. «Где?», «где?», «где?» черными блошками распрыгивались по дому, пробирались в теплую собачью шерсть, заставляя Робина отряхиваться и чесаться. — Куда положила, там и возьми, — донесся из ванной папин голос. — Маша-растеряша. «Растеряша» толстой гусеницей шлепнулось на подоконник, изогнулось и выпустило с кончика брюшка большую зеленую каплю. Ростик удивленно моргнул. — Нашла! — радостно объявила сестра. — Ну, Ростислав, собрался? Долго ты будешь завтракать? В школу опоздаем. — Иди, — буркнул мальчик, чуть не поперхнувшись какао. — Сам дойду. «Сам» сорвалось с края стола и грузно шмякнулось на пол. Расправило усики-антенны и, пятясь задом, пропихнулось в щелку между половицами. Хлопнула входная дверь. Ростик торопливо поставил чашку на стол и выскочил в прихожую. Обулся, накинул ветровку и шагнул на разогретое солнцем, пахнущее сосновой смолой крыльцо. Мама вышла вслед за ним, помогла просунуть руки в лямки новенького, красно-сине-полосатого ранца. Ей хотелось обнять сына, прижать к себе, крепко-крепко, но… она сдержалась. Большой мальчик, ни к чему ему такие нежности. Она слегка провела ладонью по его смешно торчащим на затылке волосам: - Я тебя люблю, сынок. Пока! старайся, слушай внимательно учительницу... Мальчик обернулся: - Я тебя тоже люблю, мама! «Люблю!», «люблю!» — две прозрачнокрылые стрекозы взмыли в яркое осеннее небо - выше деревьев, выше печных труб и, закружившись в танце, растаяли в теплой голубизне. Взъерошенная ветром дорога клубилась золотой сентябрьской пылью. Вы когда-нибудь задумывались, почему в мире так много насекомых?