За окном снова вьюга. Улица вязнет в мутной белизне. Земля и небо, дома и машины, пол и потолок, стремянки и вёдра – там всё белое от снега, здесь – от известки. И единственным тёмным пятнышком на этой бессмысленной белизне – ты.
Холодно. Жутко холодно. Мир на ремонте – не топят. А на тебе – ничего, кроме тонкой чёрной маечки на бретельках, застиранных «семейников» с полустёртой надписью «АлисА», да изношенных до дыр кед. Бесчисленные висюльки на шее и маленькие, почти декоративные чёрные крылышки – не в счёт.
В белой бездне свежевыкрашенного потолка растворяется дым от твоей «More». Когда-то мы с тобой верили, что сигаретами можно согреться. Когда-то мы верили, что бывает солнце, а зима проходит… Мы вообще много чему верили.
Чёрт, скоро совсем стемнеет, надо уходить. А ты всё сидишь на холодном подоконнике, болтаешь ногами, и, изредка прерываясь, чтобы сделать очередной затяг, напеваешь что-то андеграундное…
Машинально засунув руку в карман, я вынул слегка помятую пачку. «More». Море. Знаешь, оно такое же синее, как твои глаза, сестра. Когда-нибудь мы его увидим. Обещаю.