(Геродот)
Мне в разговоре с одним хорошим поэтом
открылась вдруг истина, как Ариднина нить:
если кто-то любит и раскаивается при этом,
надо непременно и срочно его простить.
И вот я, глупая, решила, что надо так:
я раскаялась, как проваливающийся студент,
чтоб два сердца снова и ярко забились в такт,
как в кино обычно бывает, когда the end.
Я-то думала, что сейчас напишу, приду,
и она растрогается сразу — поймет, простит.
И я буду долго целовать ее стан в бреду,
и мы не вспомним ни расставания, ни обид.
И я спешила навстречу счастью, предвидя вмиг,
как удачно я обману ошибившуюся судьбу!
Но моя восторженность разлетелась, зашла в тупик,
равнодушно и спокойно идя ко дну
той реки, в которую дважды войти нельзя,
которая не принимает никого никогда назад.
Я по нелепой случайности отдала своего ферзя,
а следом за этим мне поставили шах и мат.