У меня в этом городе в июле идут снега.
У меня идут, потому что я не умею дробить стекло.
Но мне приходится постоянно жестоко лгать
о том, что мне теперь очень светло-тепло.
У меня в июле идет снегопад, метель
из слезных желез катится по лицу.
Размывает мою божественную постель.
Не видно начала желаемому концу.
Что было первым, стало последним,
снега не тают ни в 20, ни даже в 30.
Черный монах мне шепчет о том, что гений —
мое призвание. Снег скатывается по лицам.
А ты смеешься, покупаешь мороженое,
говоришь, что в такой жаре невозможно выжить.
И я с тобой соглашаюсь опять же ложью,
но боюсь к тебе стать хотя бы немного ближе.
Я растаю в твоем огне до конца бесследно.
Я, холодная и замерзшая, не умею
сохраняться в твоем лете совсем без ветра,
а ты дышишь в шею, ни капли меня не жалея.
Если бы ты знала, что это последнее мое лето,
последний мой день, последний мой час, возможно,
ты приняла бы незаконное это вето,
ты бы сделала все так точно, как сделать должно.
Но ты не знаешь, что у меня в июле идут снега,
что нельзя пить горячий чай, чтобы не растаять.
Да, мне безумно трудно опять тебе лгать,
но последнее счастье правдой не омрачают.