Садился нагло, по-хозяйски,
Швырял листы, чиркал пером,
Чеканил юмором солдатским,
И крыл отборным матерком…
Я гнал его, а он сначала…
Назавтра снова приходил,
Стелил под спину одеяло,
Брал с полки виски и курил.
Он назывался Вдохновеньем,
И тыкал пальцем прямо в грудь.
Его с огромным наслажденьем
Хотел под зад коленом пнуть.
Я удивлялся: «Где же Муза?»
А он косил с презреньем глаз.
Он был прозрачен, как медуза,
Противен в профиль и в анфас.
Он диктовал с циничным видом,
Плевал на пол, грозил перстом,
И говорил, мол, пишешь мимо!
Не так, не складно, не о том!
Что Муза, хуже проститутки,
Кто позовёт, она летит…
Придёт к поэту на минутку,
И снова задницей вертИт.
Он убеждал меня азартно:
«Пиши коммерческий формат,
Со мною будешь жить богато,
Монете звонкой будешь рад!»
Я сомневался, Музе верил,
Она вернётся и тогда,
Я распахну пошире двери,
Скажу: «Я ждал тебя всегда!»
Скажу: «Чудил, писал от скуки
Про зимний вечер и окно…»
Она мои погреет руки
И спросит белое вино.
Его всегда держу в буфете
От вдохновенья вдалеке…
Сегодня я в холодном свете,
Скучаю в кресле налегке.
А гость частит глотками виски,
Толкает под руку сюжет,
Мы с ним знакомы, но не близки.
И он не любит слово – Нет.
«Поэт – оплот, поэт – искатель»,
Орёт на ухо, - «Это в масть;
Поэт – естествоиспытатель,
Поэт – герой, любовник, князь!
Чего бояться, жми натурой,
Руби рифмованный салат…
Ты был повязан с музой – дурой,
Теперь ты доблестный солдат.
Смотри!» - Суёт под нос банкноты, -
«Аванс за мыльный сериал,
Неделя горестной работы
И бедность пущена в анал…»
Глотаю гнев, в груди изжога,
Я Вдохновенью мечу в глаз,
Кричу, мол, скатертью дорога,
И после пару крепких фраз…
«Смотри, останешься с нулями!» -
Трясёт впотьмах своей мошной,
Он положил в карман салями,
И белый свитер выходной
Надел, - размерчик подходящий…
«Тебе под горло не к лицу!» -
Ушёл походкою парящей,
Как подобает подлецу.
Я приоткрыл окно пошире,
Заря бросала яркий свет.
Милее музы в целом мире,
Для стихотворца, право, нет.