чернильной моей агонии - шершавость, её высочество, испачкали балахоны... отстираю, сложу, да в шкаф. отпускаю тебя, как воздух, как дитя - пожилая мать. под косыми дождя промокнет трижды склеeнная тетрадь, дважды порванное заклятье. я прокуренный наш Эдем возложу на сыром асфальте, так февраль отдает свой снег, уступая дорогу марту. кислорода последней дозой отравлюсь и отправлюсь спать... отпускаю тебя, как воздух, как дитя - пожилая мать. сохраняю в шкатулках запах, параллельных орбит чертёж, поглoщая тебя до капли, как земля долгожданный дождь.