Бродя по тропинкам часами, неделями, днями,
Забыл он вкус чая и шляпу в реке утопил,
В безумных стихах он почти захлебнулся мечтами,
А мир стал мозаикой рекламы с ненужных витрин.
Таская повсюду с собой две тетради и перья,
Он долго смотрел в них, сгнивая беспечной душой,
И медленно длилось теперь черно-белое время,
Судьба у безумца катилась вниз серой кривой.
А скулы теперь уж никак не могли улыбаться,
В глазах не горели огни переломных идей,
Во сне он шептал: «Почему? Ты могла ведь остаться…
В стране чудесатой ты точно была бы важней».
Все чаще и чаще он к ночи домой не приходит.
Все ближе и ближе ползет к его сердцу тоска,
Будильник безумный давно уже он не заводит,
А пуля давно уже просится в вечность уйти у виска.
Кровавый закат растянул свои крылья беспечно,
И алая кровь окропила брега вечно-чистой реки,
И где-то затухла звезда и затухла навечно,
Поставлена точка на чьем-то безумном пути.
Чешир нарезает круги в бесконечных тоннелях,
Мальямкин в глазах потеряла кусочек тепла,
А заяц безумный запутался в жизни ступенях,
А в воздухе выжжено: «ты же вернуться могла…»