А ведь давно ни чего не пишется, И уж подавно ничуть не плачется Хотя, наверное, всё это лишнее… Для тех, кто в списках живых не значится. Нет, я не умер – мне просто кажется… Хотя в душе и смердит покойником… Не совладать мне уже с силой тяжести И не вспорхнуть с твоего подоконника. И нету смысла винить обыденность И вряд ли стоит молить о помощи – Идя за быдлом, я сам обыдлился, А после вовсе стал сроднен овощу. И бытовые твои иллюзии Вонзились битым стеклом в линолеум… Волокардин – не вино из Грузии Паркет в столовой совсем не подиум… Где взять стремления для возможностей? Вопрос и повод для возлияния И лень оправданна осторожностью. Любовь и жалость, как подаяние. Всё, как у тех, за соседним столиком: Глаза, налитые безразличием И страх признать в себе алкоголика, Пропив оставшиеся наличные… И это всё, далеко, не исповедь И не раскаянье в прегрешениях… Ведь душу просто за дверь не выставить, Признав в ней полное опустошение…