Бывает же…, написал стихотворение в «кентаврийском» стиле. Может и не совсем графоманское. По крайней мере, было плохо и это «плохо» надо было как-то выплеснуть. То есть, написано оно было не от зуда писательского. И тут, вдруг, приходит рецензия. Пришлось задуматься. О том, за что философам деньги платят – вот шикарная профессия. Короче говоря, задумался я о смысле жизни. Кто только об этом не думал, кто только не писал. Самое большое впечатление на меня произвела маленькая книжка одной киевской философини. К сожалению, ни фамилии автора, ни точного названия книги я не помню. Но книжка была хороша. Не уверен, но, возможно, какие-то идеи этой книги так на меня повлияли, что я их мимо воли и воспроизведу. Пусть автор тогда простит меня. * * * Есть ли вообще в нашей жизни какой-то смысл? Если он точно есть, то почему до сих пор его ищут, вот уже столько столетий? По ходу вспомнился старый анекдот. – Что такое философия? – Это когда в абсолютно темной комнате ищут абсолютно чёрного кота. – Что такое марксистская философия? – Это когда в абсолютно темной комнате ищут абсолютно чёрного кота, заранее зная, что его там нет. – Что такое марксистско-ленинская философия? – Это когда в абсолютно темной комнате ищут абсолютно чёрного кота, заранее зная, что его там нет, время от времени вскрикивая: «Вот он!». Наверное, в разных культурах отношение к смыслу жизни тоже будет разным. На Востоке не ставят вопрос о существовании смысла жизни – он известен. Хотя тут имеются некоторые противоречия. Смысл жизни выходит за пределы жизни и заключается в том, чтобы прекратить сансару и достигнуть мокши (у буддистов – нирваны). Проблема там состоит в том, чтобы отыскать пути, ведущие к достижению мокши. Этому посвящено всё ведическое знание. Может быть, нечто похожее можно найти и у христиан. Если смысл в Боге, а мы только лишь подобны Ему, то смысл всё равно выносится за пределы самой жизни, даже жизни, посвященной Богу. Что меня интересует, так это смысл моей жизни. Или, зачем я живу? И если моя жизнь всё же отличается от почти семи миллиардов жизней других людей, то, наверное, и смыслы моей жизни будут обличаться… Если представить себе упитанного, розовощёкого, небедного мужчину, только что осуществившего успешную финансовую операцию, и которого в это время дома ждут молодая красавица-жена и трое симпатичных детишек, у которого тёща живёт в другом городе, в идеале – в другой стране. И он на радостях с цветами и шампанским приехал к своей обожаемой любовнице. И кому может придти в голову, что ему как раз сейчас больше всего на свете интересен ответ на вопрос, зачем он живёт на свете. Если его спросить об этом, то он, наверное, задумается на несколько секунд и скажет: «Да вот для всего этого я и живу!» То есть проблема смысла жизни для человека в подобных условиях отсутствует. Он не нуждается в оправдании собственной жизни. Прошла неделя. Тот же самый человек провёл еще одну финансовую операцию, которая разорила его. От волнения он похудел, щёки ввалились, лицо приобрело сероватый оттенок. Любовница его бросила. Домой зашли ребята из коллекторной фирмы. У жены от страха отнялись ноги. Один из детей стал заикаться. Жена, падая, зацепила кипящий чайник, кипяток вылился прямо на лицо девочки, которую забрали в ожоговый центр. Младенец, лишённый привычного внимания, заходится криком, не переставая. Два вопроса стоят перед измученным человеком. Первый: «Почему?», второй: «Почему я?». «Стóит ли жить дальше?» «Как оправдать такую жизнь?» «Смогу ли я хоть что-то восстановить?» «А может можно жить и по-другому?» Это и есть те вторичные вопросы, которые будут иметь для него смысложизненное значение. Если он их успеет поставить, если он успеет над ними задуматься, то, возможно, не придётся ему бросаться вниз с крыши высотного дома. Как-то от одного моего приятеля ушла жена, и он рассказал мне свою историю. Я счёл её поучительной. Во-первых, ему было так плохо, что «жить не хотелось». А зачем жить без неё? Ответ напрашивался сам собой: «Жить без неё не стоит, потому что разве это жизнь?» Следующее положение явно противоречило первому: если без неё жизнь не стóит того, чтобы жить, значит, она и есть высшей ценностью жизни. Но приятель говорил, что, если бы она умерла, ему было бы легче. Как будто он действительно думал покончить с собой. Но нужно было всё объяснить (кому?). И он постоянно в уме сочинял «прощальное письмо». Он ходил по городу и постоянно мысленно редактировал его. Пока не вышел литературный шедевр. Шедевр обоснования бессмысленности жизни без неё. Трактат об отсутствии смысла и, одновременно, о смысле жизни. Он потом еще долго помнил своё сочинение наизусть. Но как только было выправлено последнее слово и поставлена последняя точка, необходимость ухода из (от) жизни уже не ощущалась. Если сделать обобщение – не очень корректное в данном случае – то смысложизненные проблемы играют роль «спасателя жизни», в смягчённом виде – «жизнеутешителя». Когда живёшь «на полную катушку», когда тебе хорошо, то и проблемы нет – ты просто живёшь. Когда же привычная для тебя жизнь, или, если угодно, уклад жизни, нарушается/разрушается, тогда включаются механизмы оправдания жизни, и ты начинаешь искать смыслы-оправдания. А, поскольку смыслы жизни и есть её оправдания, то каждый человек сам наполняет свою жизнь определёнными смыслами. Для чего мы живём? Кто для власти, кто для славы, кто для богатства, кто для любви… Кто-то находит смыслы жизни в рациональной сфере, а кто-то в – чувственной. Так же как нет абсолютных правил добра, так нет и абсолютного смысла жизни. И смыслы примеряются по жизни – для конкретной жизни с её ценностями, установками, ориентирами; ещё эти смыслы поискать и найти… Нуждается ли жизнь сама по себе в оправдании? Если уж Бог в нём нуждается, если нуждается добро, то и жизнь нуждается тоже…