Летят на расторможке в земную крупорушку,
и вновь, как снегоежки, несутся друг за дружкой.
Над скутером порхают – тот мал и неуклюж, –
часами подвывают над озерцами луж.
Пустейшая затея хранить обет метели,
у Навок на запястьях морозные мигрени –
чуть хватишь их за локоть и с болью в голове
ты будешь выть да охать с мечтою о весне.
Плутовки светоносны, чертовски плуторылы –
они меня тревожат с рожденья до могилы:
неистово порхают над аурой башки
и мне же присылают о том свои стишки…
Играют в непонятки, изящно куролесят,
Как будто взятки гладки даны им в наших весях.
Легки и безупречны чаровниц узелки.
На бедрах их навесив, скрывают тем лобки.
Когда-то я решился взять Навку за запястье,
Хотел пофармазонить, а получил проклятье…
И в полночи подлунной – пушистой, снеговой
я вою волком лунным, приструненным молвой.
Молва летит по миру о том, что я нелеп –
сменил уют и лиру на счастья скудный хлеб.