Не серебряный век, но уже жуткий крик:
– Я ещё человек! – вот и помер старик.
Два портфеля его публикаций пустых
в древней топке сгорят – на фиг жил он до сих?
Прозу начал кропать – речевые четки –
слышу визг поросят – малолетки крепки,
узнают, что и им было дадено петь,
только в глотки залил кто-то воск, а не медь…
Я же – очень чумной, но порвавший года –
где клюкой и сумой, где талантом – беда.
Оттопыренный весь, расторженно-злой,
говорю – всё как есть – продувной и живой!...