Уехать в глушь, оставить всё как есть, возращивать сорняк и жить как леший (то ставня скрипнет, то собака сбрешет и больше – ни души). Благую весть с утра запить топлёным молоком и слушать, как расщёлкивает почки летяга-ясень. Не писать ни строчки и не злословить больше ни о ком, а просто жить. Разгадывать загадки кроссвордов, теософов и планет. Чеканный профиль на груди монет сличать с твоим (достойного легата) и находить похожесть в мелочах (как то: ушная раковина, нос, на лоб налипший завиток волос и даже гнев, притушенный в очах). Ты так похож, мой дорогой сократ, на эту златоносную античность – умён и тих. А я, твоя ксантиппа, (хотя и добродетель много крат) всё так же несговорчиво упряма. Но ты благоволишь. По вечерам мы будем совершать прогулки в храм (семь вёрст налево и всё время прямо) для тихих незатейливых служений (ты – музам, я – таинственным богам, в которых ты не веришь ни фига, но терпишь, потому что я блаженна). Потом, оправив службу, два часа потратить на обратную дорогу, затеять спор про неподкупность бога и про опята в тутошних лесах. Ты, распаляясь, будешь скорить шаг, увещевать прислушаться к законам, а я, не поспевая, слать вдогонку горячности, словами мельтеша. Ну, что поделать, я люблю софизмы (меня забавит их нестройная гурьба), а ты – меня, и наша вечная борьба исполнена хлопот и героизма. Но это есть счастливая судьба.