Сури положил голову на лапы и вздохнул, от чего поднялось облако пыли. Он задумался и вздохнул осторожнее. В предгрозовых сумерках каждая его чешуйка казалась сделанной из сапфира цвета воды в глубине океана, там, где с трудом, но все же пробираются еще солнечные лучи. Огромные сильные крылья, поднимавшие дракона в небо, были аккуратно сложены, длинный изящный хвост вытянут. Первые капли дождя упали в пыль. "Рано..." Загрохотал гром, капли стали падать все чаще. "Рано... пока еще рано" С очередным раскатом грома дождь полил в полную силу, разом намочив землю вокруг дракона. В небе появились первые робкие вспышки молний. "Еще немного." Сури слегка расправил крылья, напряг хвост, и уже начал нетерпеливо переступать с лапы на лапу. Слегка повернув голове набок, фиолетовым глазом наблюдал за небом. Сосредоточился, прикрыл глаза... И понял, где он должен быть сейчас. Сильно и легко оттолкнувшись, дракон взлетел по направлению к намеченной цели - определенной точки неба. Скорее почувствовал, чем увидел зарождение первой настоящей молнии, которая хотела разделить своим светом небосвод на две части, Сури ускорил свой полет. Он изменит предназначение этой молнии. Серебристая искра зажглась среди темных облаков и устремилась вниз, оставляя после себя извилистый сияющий след. Дракон пролетел прямо под ней и поймал ее своим гребнем. Молния прошла по зубцам на спине, до самого кончика хвоста, растеклась по бокам, окрасив каждую чешуйку холодным прозрачным огнем, закончила свой путь на когтях, вспыхнув последними искорками. Сури наслаждался этой сладкой болью. Да это и не боль была вовсе, а томление, передающееся каждой частичке его существа вслед за прикосновениями небесного огня. Он задерживал дыхание, прикрывал глаза и тихий стон удовольствия вырывался против его воли. Дракон ловил молнию за молнией, но ни одна не вызывала в нем такой восторг и радость как первая. И потом, насытившись, лежа на холодной мокрой земле, принимая на свою разгоряченную шкуру последние капли дождя, исчезающие с легким шипением, он будет помнить ярче всего лишь ожидание и ту, самую первую, так поразившую его своим огнем.