гномики трудятся, носят золото, у гномов такая судьба. мой как и все- ножки-ручки- с мозолями, красный смешной колпак. у всех, кто родился и вырос солдатом- на рукаве номерок - также и он - только крохотный атом суровых подземных миров. он тащит со всеми железную миску к общему котелку, но знал бы хоть кто, как негномовы мысли его на поверхность влекут. он слышал, на небе такие есть свечи, что сами горят, без огня, давно он отравлен мечтой человечьей повадки орла перенять. он ходит со всеми по длинным тоннелям, в поисках жил золотых, он понял, как братские чувства тускнеют в условиях темноты. мы воины, гномы, мы держимся вместе, непобедимый народ, а мой - называет свое королевство втайне- мышиной норой, он запирается в щёлке укромной, он ставит себе самовар, забаву такую нашел себе гномик - он стал по ночам рифмовать. «солнце-оконце», не видел, но пишет он в основном о них, «горе» и «море», «крыша» и «выше»-- святой простоты баловник! ведь он не учился, не знает о стиле, он сам изобрел стихи, ему показалось что будет красиво- в конце повторять строки- слоги и звуки, и ветер подует из вымышленного окна! казалось, что строчки в тетрадке как струны, и музыка даже слышна. казалось, бывают женщины-гномы, раз выдумал он одну, и что в проходной этой щёлке он- дома, где можно спокойно уснуть. где можно заплакать под вечер- а так вот!- а просто!- наедине с собой, но гномы такого маленького роста, что запрещена им боль. запрещено с головой непокрытой, запрещено дружить, и только как птички-- легко и прытко слетают рифмы с души. сами вы знаете - гномы бессмертны, но мой научился страдать, и он даже сам не сразу заметил, как стала редеть борода, стали разглаживаться морщины, стал мал ему низкий стул, ему снился очень красивый Мужчина, почему-то прибитый к кресту. странно, никто ничего не заметил- не принято было смотреть, если и люди забыли о смерти, как гном мог подумать про смерть, он засыпал, обнимая тетрадку, с девушкой-гномом внутри, он думал, что утром пойдет на зарядку, дежурить и кашу варить, что будет до вечера, сильно пригнувшись, спиной натирать потолки, что будут тоннели всё Уже и Уже, глупей и глупей дураки... но он не проснулся, ему - к жизни новой, под небо пора, на дорогу прямую. и он до сих пор- этот странный мой гномик - во мне по ночам рифмует .