Жизнь упрямо прожить, но не сжечь.
Смерть найдя свою - не умереть!
Опустится на дно, в океан.
На ветрах вознестись к облакам.
Не забыть чтоб утрат, не жалеть,
И не встряхивать память с мольбой,
Нужно яркой лампадой гореть,
Позабыв онемевший покой.
И, как будто, увидел он,
Между звезд полосу костров,
И, как будто, услышал он,
Стольный голос дальних миров:
- Краски яркие не жалей -
Мне наскучил угрюмый цвет!
В темном небе ты их разлей,
Пусть разрушат ночи обет!
Брось на небо зеленый луг,
Да янтарной зари испуг,
- Брось, и ляг во степи пустой,
Тишь услышь, и смотри сон цветной!
Тут пропало все, точно в кино,
Тишина, только звезд панно.
Беспорядочных мыслей дробь,
Взбунтовала холодную кровь.
Будто северный ветер, взлетел,
И в руках своих краски согрел.
Разметал их по свету - зарей,
В миг, уверенной сильной рукой.
Он и маслом писал и углем,
Да янтарь разбросал кругом.
И сверкало все, будто в огне,
Как хотел.
Только краски не те!
Вдруг, посыпал янтарный дождь,
И зеленых лугов горсть,
Вся рассыпалась пылью пустой.
Повалился, в траву головой...
Поднял тело, и, сгорбившись весь
Он уходит.
- Ах, зря начинал!
Лучше было-бы песни петь
Про нее, про тебя, про себя!
Не могу я художником быть,
Кисть слаба у меня в руке. - Нет!
- Себя мне не перехитрить!
И ушел, растворяясь во мгле.
Но, заметило небо мазок,
Красок светлых, в предсуетной мгле.
И подбросило звуков аккорд,
Тому, кто все шел по земле.
А в аккорде том муза была,
Всех бескрайних полей и лугов.
Да янтарной зари чистота,
Глубина осенних лесов.
Распрямился, и голову вверх,
Поднял гордо, и зашагал.
И такую мелодию спел,
Что весь мир ему в ноги упал!
Он взлетел из глубин морей,
К белоснежным большим облакам,
И душою запел своей,
И весь мир за ним повторял.
Но, когда прошел первый пыл
Он на Землю взглянул, а на ней,
Люди, все кто вторил за ним,
Шли, уже, за вождем дикарей.
Понял тут, что Земля - дитя.
Он же брат был тебе и мне.
Видишь, там, горит ярко звезда,
- Нет? - Молись!
Твой дикарь - на холсте!