Гляжу на портрет твой с ясным ликом Мадонны
И прощенья прошу сквозь горькую мудрость лет.
У меня седина в волосах сорняком неуклонным,
А тебе восемнадцать. В глазах твоих вечности свет.
Если можешь, прости мне голубоглазое детство.
Моя безмятежность – тревога твоих ночей.
Ты должна простить. Тебе просто некуда деться.
По себе я знаю: прощать – удел матерей.
Если можешь, прости мне жестокосердную юность
И никчемных стихов витиеватый пыл.
Если можешь, прости влюбленностей многострунность
И всех тех, кто дороже тебя мне когда-то был.
Если можешь, прости мой отъезд поспешный,
Нечастых писем и подарков дешевую дань.
Если можешь, прости, ведь и ты была не безгрешной.
Ведь и ты своей матери говорила «отстань!»
Сколько ласковых слов я тебе приготовила, мама!
Как букеты цветов, я их собирала в траве.
Ты б хотела простить. Но молчит твой портрет упрямо.
Тебя нет! Ты навеки осталась в Москве.
