- Стас, прими срочную заявку. Вип-клиент, Комсомольская, дом девять, издательство, - голос диспетчера мгновенно прогнал дремоту.
Системный аналитик, худощавый парень, скучающий за рулем новенького служебного минивэна, чертыхнулся и схватил трубку.
- Оборзели? До конца рабочего дня пять минут!
- Значит не повезло, - философски ответил диспетчер. – Вводную я тебе уже сбросил, шеф обещал премию за скорость. Дело серьезное, как бы КДД на контроль не поставил.
- При чем тут КДД и почему я?
- Это же издательство, лопух! Сегодня больше некого послать, давай, не тяни резину… - и диспетчер отключился.
С КДД, Комитетом Добрых Дел, бывшим ФСБ, связываться, действительно, не хотелось. Чувство юмора у этих ребят было весьма своеобразным.
Станислав завел двигатель и осторожно тронулся с места. Планы на вечер уже сорваны, спешить незачем. Чуть слышно пискнул коммуникатор на поясе – пришло сообщение от диспетчера. Успеется. Стас принялся вспоминать, что он знает о современных издательствах и вообще о литературе. Получалось не очень много.
В двухтысячных бумажные книги потеснил Интернет. Затем новая напасть – аудиокниги. Тиражи печатных изданий неуклонно падали. Две тысячи тридцатый поставил окончательный крест на древнем носителе информации, чем немало порадовал борцов за экологию. Книжные магазины тоже исчезли: книги теперь выбирали и заказывали по коммуникатору, с бесплатной доставкой.
Но доставка – это ерунда. В тридцатом появились “читсы”. Книги для еды. Съедобные, проще говоря.
Картофельные, шашлычные, колбасные, рыбные, икорные и блинные… сотни вкусов. Абсолютно не портящиеся, низкокалорийные. В России они сразу же заработали прозвище: “жри-буки”. Потрясающее изобретение. Хлеб и зрелище в одном флаконе. Читай себе и наслаждайся вкусом любимого автора. “Много ешь – поумнешь!” зазывала креативная реклама на улицах.
Поначалу авторы пытались отстаивать свои права на собственное видение вкуса своих произведений, а различные творческие союзы разрабатывали жанровые меню: сладкие до приторности дамские романы, остренькие, с перчиком, детективы, триллеры с запахом тухлых яиц и свежей крови. Эта чехарда продолжалась лет десять. В конце концов, писатели и союзы проиграли маркетологам, которые убедили их предоставить право выбора вкуса читателям-поедателям. С тех пор, заказывая читсы, читатель сам определяет их вкус.
Литературоеды-консерваторы были в шоке: книга про маньяка со вкусом ванильного пирожного… какая пошлость! Но возросшие тиражи говорили сами за себя и критикам пришлось умолкнуть. Впрочем, они не оставили привычки рекомендовать читателям определенные сочетания вкуса и содержания. Многие к ним и сейчас прислушиваются.
России новое изобретение пришлось впору: вряд ли еще в какой-то стране столько читают за едой, а литературу называют духовной пищей.
Технологические вопросы были быстро решены обычным путем – покупкой оборудования за рубежом.
Японский издательско-пищевой комплекс стоил недешево. Еще дороже обошлось перепрограммировать на работу с русским языком его ядро, главный компьютер – Редактор. Затем КДД, как полагается, предъявило к издательствам свои требования в духе “хочу все знать”, что потребовало дополнительных затрат.
Зато система была крайне проста в обслуживании и не требовала человеческого вмешательства. Даже вычитка и отбор новых произведений были полностью автоматизированы.
Громадные бункера заполнялись пищевыми полуфабрикатами раз в неделю. На открытый электронный адрес ежедневно приходили тысячи новеньких текстов и сотни заказов. Упаковка и отгрузка готовых читсов на огромные склады также была автоматизирована, службы доставки работали как часы.
Естественно, государственным деятелям, учебным заведениям, академии наук и некоторым известным авторам предоставили вип-доступ на право использования комплекса. При этом все попытки взлома дорогущей машины пресекались на корню. Вопросами безопасности, а также ликвидацией разного рода программных сбоев системы и занималась контора, в которой работал Стас. Требовалось это нечасто.
Щелкнул электронный замок. Стас убрал в карман служебную карточку доступа и прошел по длинному коридору в святая святых издательства – кабинет Редактора.
Четыре машины. Нет – три, за четвертый сервер Стас принял металлический шкаф, доверху забитый технической документацией. Системщик достал коммуникатор и прочел вводную от диспетчера.
“Стас, до сегодняшнего дня система обрабатывала только худлит. Сегодня в нее шишки из правительства загрузили свой документ “Основные направления антикризисных действий правительства Российской Федерации на 2050 год” и он завис напрочь, даже на тестовые запросы не отвечает. Запусти…”
Стас присвистнул: теперь понятно, с чего такая срочность. Он вздохнул и погрузился в чтение руководств пользователя и исходников.
Итак, первая машина отвечает за прием заказов и самих текстов. Тексты проверяются эвристическим анализатором КДД на соответствие литературно-уголовному кодексу, передает пропущенное Редактору. При выявлении призывов экстремистского характера, а также текстов, содержащих технологии производства взрывчатки и наркотиков, машина сбрасывает адрес писаки и подозрительный отрывок прямиком в аналитическую службу Комитета. Ясненько. Проверяем. Работает как часы, поехали дальше.
Вторая – конечная, производственная. В соответствии с заказом Редактора выбирает из громадной базы готовый текст и рецепт, объединяет, запускает конвейер. Все понятно. Тестовый запуск… нет проблем.
Третья, самая здоровущая машина. Редактор. Три четверти бумаг – про него, чтения на месяц хватит. Доброго старого бумажного чтива, когда не отламываешь прочитанную страницу, чтобы отправить в рот, а аккуратно перелистываешь. Случайно рву страницу… отвык. Что ни говори – серьезная железяка описана, прям деликатес. Тьфу, опять эти ассоциации с едой! Ну, что тут у нас?
Фильтры. И ничего, кроме фильтров. С балльной оценкой каждого текста.
Фильтр плагиата, сравнение с текстовой базой, включая периодику. Ловит совпадения фраз в процентном отношении – здорово!
Фильтр объема. Деление на миниатюры, рассказы, повести, романы – автоматическое. Мелочь выкидывается.
Жанровый. Сортирует по характерным словосочетаниям. Ха, а если всего понемножку? Фигушки, опять в процентах. Бедные писатели…
Орфография и пунктуация. Не больше двух ошибок на тысячу знаков. Серьезная штука, после нее по статистике остается процентов десять.
Вот теперь опять пошла эвристика.
Стилистический контроль. В сухом остатке два процента. Неудивительно - пятьдесят основных требований и куча подпунктов! С учетом жанра и объема. Названия какие, боже мой! Злоупотребление прописными буквами, неопределенными и притяжательными местоимениями, пассивными залогами и вводными словами, присоединенными глаголами, короткими и длинными предложениями. Машина безжалостно отбраковывает за штампы, плеоназмы, жаргонизмы, тавтологии, слова-паразиты. Может зарезать (во зараза!) за отсутствие в тексте звуков, цветов, запахов, погоды и времени. За аллитерацию и ассонанс (это что за зверь такой?!), за неблагозвучное имя героя, за смену времен в одном абзаце.
За избыток тоже режет. Например, эпитетов, местоимений и отрицаний. Странное слово “фокал”… даже страшно подумать, что это за гадость. Хорошо, что я не писатель.
Следующий этап: психологический контроль. Самый непонятный и сложный, от названий в дрожь бросает: разве это может оценить компьютер?! Может, оказывается!
Образы. Композиция. Яркие фрагменты и фразы. Сюжет. Интрига. Динамика. Непредсказуемость. Целостность и гармония, баланс идеи, главной линии и отвлечений, описаний и динамики. Уровень владения языком.
На сладкое - маркетинговый фильтр. Собирает все баллы, сравнивает с текущей динамикой лидеров продаж, рисует тенденции и выбирает фаворитов. Ха, так можно до одной книжки довыбираться ненароком. Ах нет, тут свои ограничения…
Ну и чем тебе программа нашего любимого правительства не понравилась? Ладно, перезагрузим и запустим в пошаговом режиме.
Плагиат, говоришь? Так это понятно: из года в год у них одни и те же обещания. Придется вручную перенаправить…
Жанр – абсурд?! И опять ты прав, железяка! Эх, тяжело тебе будет после худлита в делах государственных разбираться. Пропустим вручную.
Грамматику не прошел? Ну да, где ж ты мог увидеть в худлите словечки вроде “недиверсифицированность”, “пруденциальный”, “докапитализация” и “самозанятость”?! Опять ручками править…
- Тенденция, однако, - хмыкнул Стас, с опаской нажимая на кнопку “Стилистический контроль”.
Сервер долго гудел, периодически выбрасывая на экран предупреждения о критическом превышении допустимых норм. Перед глазами Стаса мелькали вроде бы знакомые слова, но смысл ускользал, сливаясь в невнятную кашу. Стас подумал, что не хочет это есть. В смысле читать. Даже со вкусом ванильного пирожного.
…совершенствование институциональной среды, выстраивание новой модели регулирования, в том числе на финансовых рынках, наращивание инвестиций в человеческий капитал потребует разработки соответствующей нормативной правовой базы, перестройки деятельности органов социальной защиты населения на региональном и муниципальном уровнях, внедрения усовершенствованных процедур проверки нуждаемости граждан…
…координация деятельности между институтами развития в жилищной сфере в целях повышения эффективности использования являются ключевыми с точки зрения обеспечения выхода на запланированную в Концепции траекторию инновационного социально-ориентированного развития, несмотря на наличие модернизационной составляющей, в большей степени была направлена на смягчение последствий воздействия…
Гудение внезапно прекратилось и машина опять зависла, выбросив на экран три здоровенных японских иероглифа.
Похоже, какая-то недокументированная функция от фирмы-производителя.
Стас вгляделся и ахнул.
Под иероглифами мелким шрифтом пульсировала надпись. На русском. Перевод.
“Автору рекомендуется харакири!”
