Тёмной ночью, в густой тишине, Летом, возле медвежьей берлоги, Кто-то сзади подкрался ко мне И спихнул меня с верной дороги. Застилала деревья чёрная муть, Свет луны тусклым блеском манил, Потерял в этой жизни я правильный путь, Под ногами почувствовал влагу и ил. Постепенно земля уходила куда-то, Филин зорко смотрел на меня: Он почуял еду и с развратом Впился в спину, крылья склоня. Он терзал мою кожу и душу, Диким свистом всю стаю манил, Вот уже позвоночник разрушил И артерию мне прокусил. Погружался я в вязкую тину, Тли сосали текущую кровь. Наконец-то узнал я святую трясину! Чёрным мраком покрылась правая бровь. Мои кости застыли в каменной жиже, Только череп торчал из зелёной воды. Утопал в киселе я всё ниже и ниже... Вдруг рассвет озарил желтизною сады. Н успел я погибнуть под натиском птицы И живой погрузился в стоячий бульон. Жгучим холодом врезались острые спицы – Загорелся от крови чёртов затон. Прокрутило меня, словно фарш в мясорубке, Изрубило все кости в сыпучую смесь, Стал я цвета прекрасной ночной незабудки. Всё! Останусь навечно я здесь! Но не дал мне погибнуть Христос незабвенный, Ниспослал он бушующий грозный тайфун, Влил сиреневый свет он в меня внутривенный, Осушил чёртов омут, кинув жизни гарпун. Из мельчайших частиц слился я воедино И вознёсся над лесом в синюю высь, Словно барс, я пронёсся над сгинувшим миром, Разорвал тьму ночей, словно рысь, Окатил Землю ливнем осенним, Вскинул пену, как печальный прибой, Стал я духом людским и животным, Потому что теперь я Святой!