Зеркальной гладью моря, замерзшего зимой,
Становишься другим ты, я становлюсь собой;
И может в обреченной хрустальной тишине
Ты скажешь, как у Блока, что истина в вине.
В секунды, что продлятся мгновением одним,
Я становлюсь собою, ты кажешься другим;
И в фонарях шоссе покинутого края
Раздастся эхом громким раскатистый звон лая.
Звук смолкнет воедино в заброшенной квартире,
Отныне колдун больше не нуждается в факире,
И легкий след оставив в снегу заледенелом,
Я остаюсь душой и ухожу прочь телом.