для каждой тени, однажды вдавленной в постамент, мой названный ангел выпрашивает взаймы ящик водки, колоду крапленых и ростомер. а я против. я ему постоянно говорю: - займись чем-нибудь реально/нереально полезным для бездонной/бесподобной/бесноватой навзрыд души, – почему-то верю, что безумие еще продлят крысы, бегущие с тонущего. укором, блядь, не надо глаза мои отроческие тушить. я играю на лютне/против правил/во имя тех, чьи белесые волосы [пепел] зовут восток. чьи города, блуждающие/дрейфующие в темноте, бьют хвостами, добивают чужой восторг. это они, салаги, срывают меня с петель. каждый выстрел в спину преподносится как холостой. ты же видишь, детка, трепещет мишень луны, понимающая, что совсем не плохо побыть живой. только пули серебряные – неприкаянные – шалуны – они, как правило, аккуратно выходят вон. покурить выходят, как будто не влюблены. полнолуние. осень. квинтэссенция ремесла провоцирует случайные тени. им нет числа. нет им места/времени/вымышленных мастей. объясни, хороший, зачем я в себе несла одного из тех?