…И я молчу. Отныне слов стыжусь,
Сквозь ненависть к себе, болезнь, пристрастность,
Сквозь лжеродство, тень городских могил,
Осенний чуть заметный проблеск дня.
Нет, я ничем отныне не горжусь,
Уже не жду пустынную со-гласность,
И не боюсь, что кто-то пережил
В людском предначертании меня.
Усталость рук за впадиной зеркал,
Мельчайший сдвиг – смещение овала
Лица или Луны. Душа! Душа…
Как глыба мрамора – нелепа так.
Мне мало света. Электрон-овал
(Второй по счету) не горел устало,
И воздух сжат, дыша и не дыша,
В лечебном смраде вижу я кто враг,
Кто друг. И так неумно и старо
Движение сквозь трещины и складки,
Движенье звуков в лодке словарей –
Ложись на дно, где черным грунтом скорбь.
Копейка станет твердо на ребро,
Юнонин двор сглотнет свои порядки
И заведет другие. Свет Корей
И Югославий – молча спину сгорбь.
Вселенная картин, и где-то я
С обочин цвета рассылаю письма,
И не боюсь казаться незаметным,
На лепестки разбиться к декабрю.
Но гордым шагом медлила Земля,
И каждый вздох тысячелетье длился.
Я снегом укрывался без-просветно,
Так хрупко и несмело говорил.