Забыт житейский примитив анахроничнейший, как скит. Мы можем горы своротить, ломая атом на куски, и прорываясь в интернет, бродить мы можем без труда среди нехоженых планет, в иноязычных городах... Двадцатый век уходит в небытье, а человек все так же ест и пьет, иных не знает вех, чем стол, сортир, кровать, а что несет нам новый век, на то ему плевать. А год идет за годом вслед - от года году не отстать. И вот уже две тыщи лет прошло с распятия Христа. И если даже это - чушь, и вовсе не жил Иисус, я все равно понять хочу, куда я все-таки несусь. Идут года и не дают отчет, зачем, когда, и сколько дней еще, и что, в конце концов, нас ждет на рубеже, с которым мы к лицу лицом почти сошлись уже. И как уж было сотнню раз, и будет столько же потом, мы твердо верим, что на нас уже, наверно, скажут: “Стоп!” И проповедники нашлись, вести готовые во мгле: кто конец света нам сулит, кто - царство божье на земле... И каждый нам спешит мозги долбить. Но где-то же финал и в правду должен быть! Так, может быть, пора? Пускай земля дрожит! И мы еще построим рай, где предстоит нам жить. Покажет время, кто был прав, и надо ль было жизнь губить. Но слава тем, кто не соврал, кто верил в то, за что убит. И если даже ждет нас ад, а рай мы видели в бреду, пусть все равно, как на джихад, за нами тысячи уйдут. Пройдут они сквозь пыльные века. За днями дни покажут свой закат. И темно-красный дым взовьется нам вослед, когда уйдут наши ряды туда, где гурий нет. Но пусть сто раз нас перебьют, мы и в сто первый раз, поверь, воскреснем, если не в раю, то в чьей-то буйной голове. Смотрите, люди всей земли, на тех, кто сиднем не сидит! Мы заслужили обелиск, а там - и памятник, глядишь. И кто-нибудь по вековой пыли продолжит путь, который мы прошли. Пускай был ветер зол, который нас трепал. Однажды кто-то горизонт поставит на попа!