Эстеты и циники. Так, по привычке, Мы спишем тоску на отсутствие снега. Листва посечённая – срезаны лычки С погон ноября за попытку побега. Погибель – единственный путь к искупленью Вины и отдушины – выйти из боя. Ведь эта зима не приветствует пленных. Умрёт всё живое. С достоинством. Стоя. Оставшимся – богово. Чтить от похмелья Везучесть иных, опрометчивость прочих. А впрочем, декада – да что там! – неделя: Метелью отменится всякая почесть. Прочесть эпитафии ввек не сподобят: Потопит надгробия зимнее войско. Московская оттепель – мокрая сдоба – В голодное горло провалится скользко. Славянская трапеза – водка и слёзы. Вези на санях по наезженной, Сивка. Половой и павою – бабою с воза. И падать в январь. Бесконечно. Красиво. Подлунное логово. Ночи и ночи. Серебряным слогом дыхание ляжет На зеркало неба в созвездии Гончих: Живая. Живучая. Беглая. Вражья. Декабрьская оторопь – каменность бычья. Налижется вдосталь и воли, и соли. Лишённые нежности, сослепу тычем В чужие ладони морщины и колья. Война переписана сталью и тушью: На шрамы наколоты свежие шрамы. Заросшие буднями впалые души. Ведущие в бездну сердечные ямы. Надежда на веру в любовь так наивна. И хочется снега. И кажется: снегом От скверны очистятся длинные ливни, И не по ком плакать. И жертвовать некем.