Внепричинно и странно
плакать, зрея душой.
В мельтешеньи случайном
оставаться собой.
Преходящее мелко.
Горсть сиреневых строк,
набормотанных терпко,
в ухо выдохнет бог -
Мусагет-искуситель,
мне уста отворя.
Преходяшее сгинет
без, искусство, тебя.
Как струна над Гудзоном,
жизнь моя, боль моя
в этом воздухе сонном,
никого не виня,
может лопнуть нечаянно
от лихого толчка.
Брезжит в воздухе тайна,
что в прозреньи горька.
Простучит и просвищет,
отпоет, отболит.
Воздух чем-то насыщен,
что древней пирамид.
Тайну голую эту,
оголенней птенца,
подберу и по свету
понесу до конца.