Есть остров – громождение скал, исхлестанных водой океана. Корабль к ним ни один не пристал, хотя туда рвались капитаны. Не бросить якоря у скал стен, не выжить среди волн в скалы бьющих. Живут там только стаи сирен жестоких и красиво поющих. И люди из любых стран земли охватывались здесь нетерпеньем. И к острову вели корабли матросы пораженные пеньем. Но камни пробивали борта, пучина под ногами кипела, и пена у матросского рта, сливалась с океанскою пеной. Костями здесь усеяно дно. Наверно и опаснее стало: быть может, бывшей мачты бревно очередной корабль разбивало. Но перед тем, кто вновь проплывал, опять вставала альтернатива: кто жив был, тот сирен не слыхал, кто слышал их, те не были живы. И все же один греческий царь решился выжить пенье послушав. И он его везущим гребцам покрепче залепил воском уши. А чтобы самому не рвануть, велел себя скрутить он канатом, и лишь тогда корабль начал путь, когда был к мачте царь припечатан. И жизни он не отдал взамен – канат не отпустил его тела. С тех пор никто не слышал сирен. Наверно, никому не хотелось. И так как никого не привлек из тех, что в океане скитались, скалистый небольшой островок забылся и на картах расстаял.