“Тик-так, тик-так” мерно шли старинные настенные часы. На подоконник падали тёплые лучи весеннего солнышка и сотни пылинок плавно кружились в вальсе мягкой музыки. В самом дальнем углу комнаты, за комодом, послышался еле уловимый шорох, который тут же затих. Большой, толстый, чёрный кот, расположившийся на коврике у дверей, сладко потянулся и, перевернувшись на другой бок, опять прогрузился в дремоту. “Тик-так, тик-так” продолжали разговаривать часы. Ласковый ветерок протиснулся в приоткрытое окно и пылинки понеслись в более быстром ритме завораживающего танца по ступенькам солнечных лучей. Снова раздалось лёгкое шуршание, но уже где-то ближе к середине комнаты. На этот раз, оно шло прямо из под стола, накрытого длинной бархатной скатертью. Кот только дёрнул лапой и замер в сонной неге. “Тик-так, тик-так” твердили часы. Загадочный шорох не только повторился более отчётливо, но и слился с промелькнувшей мимолетно тенью, тут же замершей как статуэтка, на поверхности сервированного на двоих стола. Вдруг с лестничной площадки донёсся быстро нарастающий звук тяжёлых шагов. “Тик - ...” сказали часы и замерли. Дверь распахнулась, и в комнату вошёл мужчина средних лет. При этом мирно спящий кот нервно вскочил, весь, раздувшись как морской ёж и постояв в таком оцепенении ещё несколько секунд, прошмыгнул через открытую дверь наружу. Мужчина обессилено упал в кресло-качалку и погрузился в забытьё. Сквозняк от широко открытой входной двери резко захлопнул окно, да так, что стёкла тоненько пропели “дзинь-дзинь”. Солнечные лучи на подоконнике медленно угасали и пылинки на глазах словно растворялись, переходя в какое-то иное измерение. Водрузилась звенящая тишина. Стрелки часов бежали вперёд немой кинолентой. Кресло-качалка мерно баюкало хозяина, не издавая ни единого звука. Телефонный звонок разорвался бомбой в кармане его пиджака. - Алло, да. ЛЕЧУ! Подскочив на ноги, как от разряда электрического тока, он пулей вырвался на улицу. Свежий порыв воздуха влетел в комнату через не прикрытую дверь, как вдох новой жизни. “Тик-так, тик-так, тик-так” заспешили часы. “Мяу” подтвердил чёрный кот и важно вошёл в комнату, снова распологаясь на коврике и урча что-то очень ласковое себе под нос. Таинственный шорох поспешил присоединиться к светскому разговору и поддержал его еле слышным звуком хрустящего сахара на маленьких зубках. Время опять текло в своем привычном ритме до следующего ощущения невесомости.