Сдвинув смог, словно бороду набок, мышиного цвета, В губы города пылко и влажно вдавила уста, От уставшего мая сбежавшая к юному лету, Чтоб предать и его... Город щёлкнул костяшкой моста, Заглушив на мгновенье все шёпоты-шорохи бреда, Что запутались в кронах, траве, проводах и кустах: – Я твоя, а ты мой навсегда, проживем без рассвета. Приподняв монумент, оголённый над сферой вокзала, Чтоб развёрстые бедра накрыли, стекая с луны, Город ждал. Ночь пришла. Он вошёл... Истекая, дрожала Гладь воды, что в фонтане смотрела блестящие сны, И летела на землю в потоках реки Ниагара, В капле каждой – звенящий червонец небесной казны, Отчеканенный солнцем и брошенный вниз с пьедестала Водопада мечты. Звезд бессчётных огни-фонари, Как веснушки, усеяли щеки тропической ночи. Я твои целовал, чуть прохладнее сделалось в три – Город гулко храпел, разделяя слова многоточием: «Я твоя, а ты мой... вдруг... сейчас... до утра, до зари…» Ночь зевнув, ниагарой фонтана подкрасила очи. – К мужу рано, успеешь – пока полежи, покури, Или, хочешь – останься со мной, наречённая вечно... ... обгоняя друг друга, секунды наполнили дом, Ночь оставила город, босыми ногам беспечно Пыль на улицах взбила, лукаво в оконный проем Заглянула, маня: «Маникюр, макияж – безупречнo! Ждут дела, собирайся, подруга, обнявшись уйдём». Ржаво пахло в фонтане тоской – он журчал бесконечно.