Жила-была ночь на вершине горы. Как она там оказалась, зачем пришла – ничего не помнит. Да, и там ли она?
Наступит утро, начнёт её искать, ищет-ищет – ничего не находит. День настаёт, по всем ущельям пройдётся, за всеми хребтами прощупает – нет её нигде. Вечер за вершину горы уцепится - теплый, сонный, дремучий, как зажмурится, как заулыбается: «А ночь-то скоро!»
Летит с кормёжки дневной воронья станица. Крылышки приустали, клювики приоткрылись – брык-брык по гнёздам: айда, спать ложиться на самой горе. Вот тут-то ночь и объявляется. Ах, ты, матушки мои, да что ж это такое здесь творится?
И давай ноченька ворон с места сгонять. Кыш, кыш, горластые! Самой прилечь негде, так тут вы ещё понаехали, поналетели откуда ни попадя!
Расшумелись вороны. Возмущаются. Не хотят места ноченьке уступать. Так бы и шумели до сей поры, если б их туманом не накрыло. Угомонились.
А ночь-то всё не спит. Всё ходит кругами по-над горой, к самому небу поднимается: то звёздочек коснуться надо, то ветерком умыться, то к малым деткам спуститься, сказки им почитать.
Слушают ребятишки сказки ночные, сонные, слушают и засыпают, на ночь глядя. Незаметно почти.
А как проснутся они поутру, как откроют глазки свои, оглядятся: а ноченьки опять и следа не видно. Вот ведь горюшко какое. Куда ушла-то?
И так до самого вечера никому её не сыскать. Пока все снова ворон считать не начнут, а после - новые сказки слушать.