Яиц варенных надоевший фас
и ритуал заслуженных пощечин.
Глазунья в профиль… она там без глаз,
он видит всё… рисует…( кровоточит)
его краплак. Тугая капля слёз,
стыдом пометит чьё-то злое око
и срежет, слой за слоем, кособоко -
он свою душу. Снова не донёс,
до прикроватной тумбочки воды,
его аптекарь. Сушь поцеловала
усмешку треснувшего рта. Плоды
гниют. И слепо: «Ты ли, Гала?»
Закрыта лавочка. Припачкан чуть порог,
следами в «никуда». Обрывок шторы.
И дохлый, вспухший, чёрный носорог,
затмил собой сгорающие горы…
Дали свернулся. За углом привоз!
Но манят не подшипники и сало…
Смешной старик, размазанный от слез
в цветном дожде… там продавали Галу!
А Гала торговалась и смеясь
ему в лицо, изменчивой девицей,
кидала поцелуев нежных грязь,
случайные заляпывая лица…
Обнажена и вскрыта, как обман.
Возвышено-подробная, как проза.
А говорят какой-то наркоман
ее любил… (ушёл от передоза)
Закрыта лавочка… но только тут и там
еще слышны признания и стоны…
Ушел старик по высохшим холстам,
навстречу одиноким миллионам…