Руки вдруг перестали трястись ранней осенью. Запахи окрепли и напрочь запутались между волосков в носу. Шлюхи преоделись в красно-желтое. Тушь оставляла кровавые ручейки на морщинистых и не очень щеках, под дождем проплывающим за окном моей потрепанной тойоты. На фоне арабов, заебавших со своими кальянами, эспрессо и картами. На фоне черной нищеты, грустно пилящей тебя взглядом, с несильно глубоко запрятанными ненавистью и отчаиньем. На заляпанной высокими дешевыми технологиями китайской рассы картинке. На безмятежных лицах, знающих что-то большее про текилу, мексиканцев. На каждом углу небо роняло свои хлопья на привычную безучастность асфальта. Слизко и прохладно урчали кеды на педале газа. Выросла борода и опустились волосы. Даунтаун глотал дым моих сигарет. Рассвет упорно резал тучи и бессмысленные улыбки. Беспечные крысы скреблись под дверью бара. Особенно сильно хотелось домой. Дом был прямо под ногами. С той стороны. Мне опять перестали продавать бухло.