Ничего не хотела рыжая – Просто так по стерне гнала, Любопытства ради – мол, выживет Или снова сгорит дотла? Ох, любила она потешиться, Собирая с меня оброк – Головешки, мыслишки грешные, Врассыпную – шомпол, курок, На терновом – постромки клочьями, В волчьей шкуре застрявший – клык, Горечь ночи, озноб и прочее, Что обычный глаз не привык Различать среди меток осени. Ну а ей – в «золотой запас». Всё водила вокруг раскосыми: «Где же твой потаённый лаз?». Чтоб добраться, и – в клетку вечную, Одомашнить, как некий скот. Погонять меня – делать нечего, Но – лентяйка: кривила рот – По следам, с холостой обоймою – Припугнуть. Убивать не впрок – Ведь не режут корову дойную Коли ей не подохнуть в срок. Вот ведь сука! А я ей верила: Прихворнёт – идёт ночевать: Поскребётся тихонько в двери, я Пожалею, пущу в кровать. Оклемалась. И гонит с присвистом. Не стреножишь – устанешь, мать, Инспектировать поле чистое, Лес и город. За пядью пядь. У свободы пределы мнимые, Вон, у ветра спроси – знаток. И покуда есть раж – гони меня, Собирай свой чудной оброк. А когда надоест мне резаться О края осколочных троп, Я открою тебе своё сердце, и Об него ты расквасишь лоб.