В субботу я и мама во второй раз пошли в школу. В эту школу можно ходить без рюкзака и портфеля. Она находится во дворце с высокими белыми столбами, там внутри большие комнаты и большие окна. Одна тётя в этой комнате поёт с нами про паровозик и зайчика, другая тётя разговаривает со всеми мальчиками и девочками по-английски и у неё очень получается буква р-р-р-р. Ещё мы там танцуем, хотя мне это совсем не нравится.
Мама мне купила альбом с толстыми листочками и большой набор фломастеров. Рисуем мы с Володей Володиевичем. Мама сказала, что он настоящий художник, и что она прошлым летом купила несколько его картинок, они в красивых рамочках висят у нас на стенках в зале.
Сегодня Володя Володиевич сказал нарисовать нам любимую игрушку. Я вспомнил, как дома раскрашивал в специальной книжке часы с кукушкой и решил нарисовать такую же. Но доска, на которой лежал альбом, давил мне на колени, сидеть было неудобно: альбом всё время падал вниз, левой рукой я держал фломастеры, и мне было трудно удержать альбом на месте. У меня ничего не получилось, и я чуть не заплакал. Но тут у всех забрали альбомы, ко мне подошла мама, и мы ушли домой.
Дома бабушка и папа стали расспрашивать меня, что я делал в школе в этот раз, но я стал прыгать на диване, петь песни про паровозик и зайчика и ничего не ответил.
После того, как мама накормила меня супом, мы с бабушкой и папой пошли на дачу. На даче ко мне в гости иногда приходит кот. Папа говорит, что его зовут Котофей. Он такой спокойный, любит потереться о ноги, помурлыкать и часто засыпает на столе, подставляя свои бока солнцу. Мяукае он редко, только когда я ем печенье. Тогда я потихоньку, чтобы бабушка не увидела, угощаю его печеньем, и он быстро его съедает.
Я уже несколько раз хотел забрать Котофея домой. Но как только мы доходим до прудов, к которых надо поворачивать к автобусной остановке. Он всегда вырывался из рук, отбегал немного назад, садился на свой хвост, смотрел на нас и ждал, когда мы уйдём. Так случилось и в этот раз. Я сказал об этом папе. Он ответил, что мы дома нарисуем себе Котофея и будем смотреть на него, когда захотим.
Вечером дома папа достал из-под дивана разные дощечки, разложил на столе кисточки и краски в тюбиках. С одной из чёрных фанерок папа вытер пыль, и там показалось изображение кота, процарапанное в виде канавок. На другую дощечку он выдавил краску из нескольких тюбиков и сказал: "Ну, Тинчик, вспоминай, какого цвета у кота уши, нос. Бери кисточки, набирай на них краски и раскрашивай".
Я ткнул кисточкой в выдавленную холмиком жёлтую краску и стал рисовать глаза, на краска заняла места больше, чем глаза, которые были обозначены светлыми неглубокими полосами. И они перестали быть похожими на глаза… Не успел я их рассмотреть, как папа сказал: "Когда рисуешь красками, то картину надо рассматривать издали, тогда всё будет похоже". Потом размазал белой краской по процарапанным шее и ушам кота.
Папа взял то, что у меня получилось, поставил картину на крышку пианино, которое тоже чёрного цвета. Потом отвёл меня в сторону, выключил люстру, так что осталась гореть только лампочка над зеркалом в зале. И я вдруг на этой чёрной фанере увидел какого-то злого незнакомого кота. Глаза его следили за мной, и мне захотелось спрятаться под стол.
Я так и не понял, почему я рисовал доброго Котофея, а получился очень некрасивый котяра, ведь в школе-то у меня или совсем не получался рисунок, а если получался, то всё было похоже.
Потом я очень развеселился и стал прыгать с дивана на пол и обратно и не хотел идти спать. Мама рассердилась на меня, и я лёг в кроватку. Но всё равно никак не мог уснуть, пока папа не стал рассказывать мне длинную историю про верблюдов, которые идут друг за другом по пустыне, засыпают на ходу, просыпаются и опять идут и идут.
Глаза мои сами закрылись, и перед верблюдами появился большой, как тигр Котофей. Он на них громко мяукал.
Я проснулся.
Было утро.
Над моей кроватью висел мой рисунок, но на нём был Котофей.
Он с рисунка смотрел на меня жёлтыми глазами и улыбался!!!!