Выцвели очи – под стать озёрам, Схваченным первым льдом. Разницы нынче – посулы, ссоры: Складно. Да не о том. В голос ли, в голод, в туманы, в сечи – Выйдет одно и то: Бражная кружка, пустые речи, Вышитые крестом. Ни на рубашицу, ни на саван – Вилами по хребту. Ешь свою гордость, давись да хавай Ханжескую бурду. Да и реви себе – на отпевы Разве один придёт: Крест целовать на груди царевны И опечатать рот. - Перетираю золу печную. Сколько сгорело зла… Время не ведает, `что врачует – Пеплом забьёт глаза. Серые. Сирые. Мшистый север, Где и под светом – тьма. Там невозможно цветы посеять. И невозможно смять. Там и моря – не моря, а бельма. К чуду слепа душа. То ли берлога, а то ли келья – Счастье передышать. - …Мне не словами бы, а губами Плечи твои клеймить. Не на отточия тратить пламя – Ночи твои спалить. Не прикрывать бумазейной рифмой Праведной наготы. Чёрта творящей, да им творимой До простоты святых… - Серое солнце с дублёной кожей – Снулым ковчегом, кренясь на ветру. Смуглый потомок ножей и дожей, Как ей там бьётся под грузным боже – твари последней в последней дрожи – Выжившей на борту?... - Как ей там… Небо – овчинкой рыжей. Чёрного дня серей. Ты ей ладонь васильками вышей. Так подадут скорей.