Шел третий час ночи. Да, и степь уже остыла. Не спалось косарю Серёге, хоть тресни. Костёр шипел шустрыми пьяными головёшками, и Млечный Путь показывал алмазную дорогу куда-то, за край разумения. Двадцатому году тёплой жизни Серёги никак не хотелось уходить. Оставалось ещё на дне эмалированного ведра пара стаканов кислого вина от прошлого урожая, вчера принесённого из станицы «поздравителями». Все давно уже спали, и встретить не с кем было То, чего Серёга никак не мог вместить. Отпраздновали, вроде, хорошо: все его поздравляли, рубаху подарили, никто не упился, даже Матвей. Завтра ведь кончать участок. Третий десяток!.. Давно ли первые штаны сносил? Да... Серёга встал, пошарил около палатки, споткнулся о растяжку, но сигареты нашёл. Правда, в пачке было две, отсыревшие от росы, да ещё одна ломаная, а и фиг с ним. Снова упав на спальник, дуя дымом в близкое небо, он думал: «Как это - «Я» - родился? Взялся вот. Здорово. Живу тут. Двадцать лет уже... А Захар - тому сорок скоро. Ну, дак у него - Нинка! Дом, корова есть. А я зачем?.. Тут вот валяюсь?»... Млечный путь отдал две звезды, одну за другой. «Мне бы Таньку, так у неё Валера, вроде»... Сигарета погасла, но огонёк остался. Мало того, он качался перед глазами вроде светляка. «Перепил» - подумал Серёга, - «Пойду, глотну». Свет фонарика то появлялся, то пропадал, как будто звезда, упавшая из Млечного Пути, ожила, и шла прямо на него. «Я поздравить тебя пришла.» - сказала Танька, - «Подумаешь, десять километров, я и не устала, потом, предки пока заснули, и вообще, много ты о себе думаешь!..» Сено пахло, как Вселенная; и когда она уходила, над землёй сильною, яркою птицей встало Солнце.