1. Как известно, этические правила (равно, как и многие религиозные «табу») вырабатывались народами постепенно и достаточно жестко привязывались к практике выживания данного этноса в данном конкретном месте. Какими бы странными с точки зрения сегодняшнего человека ни были те или иные уложения и запреты, под ними практически всегда можно найти фундамент целесообразности. Так например обрезание – часть гигиены для кочевых народов в жарком пустынном климате. Или отказ от свинины – от мяса, которое наиболее опасно в тех же климатических реалиях. Или паранджа – способ сохранить мир у кочевых народов, дуреющих при виде женщины и готовых в результате положить и своих и чужих ради удовлетворения непреодолимого плотского желания. Можно привести и более экзотические запреты и правила – например, у народов Южной Америки или островных племен Тихого океана. Можно вспомнить и наши отечественные: правило пропускать женщину вперед при входе в дом всего лишь предохраняло воина от неожиданной атаки. По голове получала женщина, а он успевал сориентироваться. А шапку снимать при входе – это уже правило, выработанное дипломатией. Таким способом показывали свое доверие хозяину: дескать, верю, что не ударишь ты меня по голове дубиной.
2. После падения «железного занавеса» нам со всей очевидностью стало понятно, что «ездить в чужие монастыри со своим уставом» - ошибка. Взаимное обвинение народами (вернее, их отдельными размашистыми представителями) друг друга в глупости за соблюдение тех или иных обычаев – это лишь признак отсутствия интеллекта. Всегда надо точно отдавать себе отчет в том, что за чужими традициями лежит тысячелетняя История. И куда интереснее (а порой это и жизненно важно) понять, откуда взялись эти правила и запреты, а уж потом решать для себя, применимы ли они к твоей отдельно взятой особи, либо ты вернешься домой и про них забудешь.
3. То же самое падение «занавеса», равно как и привлекательность российской территории для иностранцев, и отсутствие внятной духовной идеологии привело к тому, что на территорию страны сейчас проникло огромное количество всяких и всяческих «течений», предлагающих широчайший ассортимент «духовной» жизни. Здесь и всевозможные секты (по выколачиванию денег из населения – но если кому нравится им давать свои деньги, то почему бы и нет?), и сообщества «сатанистов», «вампиристов», представителей практически всех мировых религий и конфессий и т.п. Опять же, если их действия не попадают под конкретные статьи уголовного кодекса, то и что с того? Пусть себе. Чем бы дитя ни тешилось (считает государство), лишь бы баррикады не строило.
4. Однако, существует негласное правило «обратной реакции» - оно действует, когда мы где-нибудь в Гонконге вынимаем из кармана «травку», свободно купленную в Амстердаме, либо в Пакистане, если мы начинаем активно просить: «Гюльчатай, открой личико!» Какими бы безобидными и естественными ни казались нам наши действия, мы ОБЯЗАНЫ кореллировать их с теми устоями и традициями, которые действуют в данном месте и в данное время. Иначе – кирдык. В той или иной степени. И тогда не надо жаловаться на нецивилизованность страны, где тебе снесли голову или поломали руки-ноги. Знал, куда ехал? Значит, должен был себя соответственно вести.
5. Сексуальные установки всегда были связаны сразу с двумя важнейшими факторами жизни каждого народа: с выживанием и с управлением. Сексуальная неразборчивость свойственна только человеку: в Природе, например, все регулируется факторами силы и здоровья. Как только мы начинаем уходить от выработанных в обществе правил по этому поводу, мы неизбежно возвращаемся к тем же первоосновам. Женщину отнимают, насилуют, превращают в сексуальную рабыню и т.п. На начальном этапе своего развития этих «уклонов» не избежал практически ни один строй, ни одна общественная формация. Вызывающий сегодня такое ностальгически-романтическое придыхание XVIII век в России – это годы тяжелейшего сексуального беспредела, который потом был слегка припудрен гламуром и европейскими ухищрениями. Сомневающихся отнесу к повести Старые годы» Мельникова-Печерского и к ряду других источников. Их много – достаточно только поискать. Революция породила один из первых лозунгов – об обобществлении женщин и уничтожении института брака. И т.п. Поройтесь сами в истории отношений полов, это сейчас вполне доступно и легко поддается изучению. Когда я говорю о связи сексуальных ограничений с управлением, имеется ввиду, что каждая формация рано или поздно приходит к тому выводу, что лучшим «призом» за соблюдение ее социальных установок для человека является возможность расширить круг своих сексуальных связей. Причем, не за счет личных усилий, а за счет «бонусов» общества, которое придает ему статус «желанного самца» или «желанной самки». Все разговоры о «секс-символах» - это из той же самой категории.
6. Секс, как средство выживания вида – это серьезно. Это более серьезно, чем кажется, т.к. сидит не только в законах, догмах и правилах, но и в подсознании человека. И в этой самой области всегда есть некий вектор, направляющий индивида либо к продолжению жизни, либо к самоуничтожению. Фактор заложен самой природой. Против него переть трудно. «Секс без продолжения рода» всегда возникал и культивировался тогда, когда количество претендентов на те или иные общественные блага превышало количество этих благ. А сами блага были максимально привлекательны. Вспомним города Содом и Гоморру. Вспомним более близкий нам Рим в эпоху своего упадка и распада. Вспомним царскую Россию перед революцией. Фашистскую Германию. Сегодняшнюю Америку. И т.п. Где-то явления однополого секса и секса с животными, например, подвергались официальному осуждению (таким образом элита отделяла себя от плебса – «что позволено Юпитеру, не позволено быку»). Где-то и этого уже не происходило. Общество с завидным единодушием уходило в пространство, где вопросы воспроизводства популяции начисто игнорировались.
7. XX и XXI век – это время, как уже говорилось, полного краха всех и всяческих идеологий. Даже наиболее консервативные религии вошли в стадию такого количества модификаций, что говорить о них, как о чем-то едином и нерушимом уже язык не поворачивается. И вот как раз модификации-то, вкупе с общей нехваткой средств к существованию породили подъем сексуальных отклонений. Появилось достаточное количество индивидов, которым незачем воспроизводиться. Это «внутренняя чистка» Природы. Вроде самоубийства леммингов или выпрыгивания китов на сушу. Те, в ком задатки не несут ничего позитивного с точки зрения духовного прогресса (а он – такая же реальность, как прогресс технический), пытаются тем или иным способом самоуничтожиться. Были в Истории и повальные мании самоубийств, но сексуальное отклонение приятнее – не так ли? Кроме того, в эти группы извне привносятся и дополнительные механизмы самоуничтожения: всякие там СПИДы и т.п. Как, например, гемофилия при родственных браках. Саморегуляция Природы беспощадна. Она идет и всегда будет продолжаться.
8. Теперь о том, как к этому всему относиться (по моему сугубо личному мнению).
Инстинктивно, человек всегда старается находиться в стороне от того, что несет ему в потенциале гибель. Или не ему лично, но его этносу. Потому многие нетривиальные для России религии вызывают такое брезгливое отторжение – брезговать-то нечем, но как-то же надо в свое сознание пропустить то, что подсказывает инстинкт. Вот и ищем причины. Называем кришнаитов сумасшедшими, сектантов – грязными и темными, сатанистов – преступниками (хотя, тут часто это бывает вполне объективно), хиппи – грязными маргиналами и т.п. Сейчас общество в основном осознало, что как такового нарушения закона во всех этих отклонениях нет. Это – выбор. Как у наркомана. Хочу жить? Хочу продолжать род? Нет? – Флаг тебе в руки. Народу и без того тесно. Но… Все-таки, есть и «но».
9. В жизни каждого человека присутствуют те вещи, которые совершенно интимны. Я не говорю уже даже о сексе – он с помощью Интернета давно сдалался общественным достоянием. В парках, в метро среди бела дня молодежь щупает друг дружку за такие места, что дальше уже остается только совокупляться. Разница невелика. Но есть все же кое-что, остающееся вне желания всем показывать и всем рассказывать. Прыщ на заднице. Гнойник. Язва. Дурная болезнь. И т.п. От самого невинного – кто-то любит на завтрак пить собственную мочу – до самого страшного. Выведение таких явлений на всеобщее обозрение приводит к остракизму, отторжению, может привести и к насильственной смерти.
10. В целом, человечество еще умирать не собирается. Потому секты скопцов, например, большим спросом не пользуются. И никак себя не рекламируют. Но, что странно, практически те же скопцы (объективно – с точки зрения проблем выживания вида), называемые гомосексуалистами, лесбиянками или скотоложцами вовсю трубят о своих предпочтениях и требуют каких-то равноправий… Каких? Им сейчас никто не запрещает заниматься своим любимым делом так, как хочется. В ряде стран им закрыт институт брака – но это естественно, т.к. институт брака предназначен для воспроизводства. Зато можно составить контракт о совместном проживании – и радоваться. Но те, кто сейчас гордо именует себя «меньшинствами», требуют внедрения своих прав в те общественные институты, которые на них заведомо не ориентированы – функционально. Происходит это потому, что то самое подсознание не обманешь: оно понимает, что индивид выпал из общества. И следовательно, является с той же объективной точки зрения – больным. Ущербным. При этом общество, в силу своей нынешней ТОЛЕРАНТНОСТИ, его в тюрьму не сажает и со скалы не сбрасывает. Но пропагандировать и любым образом популяризировать образ жизни нездорового человека – это неправильно. Это отторгается на всех уровнях сразу: от индивидуального и до общественного. И совершенно нечего на это обижаться. Мы же не выстраиваем общество, основанное на приоритетах людей с физическими отклонениями. Мы стараемся облегчить им жизнь по мере возможности, но они сами не ходят по улицам с флагами и лозунгами: «жить без ноги лучше, чем с ногой». Равно, общество не ориентируется на пограничные психические отклонения. Иначе оно, как общество, просто перестанет существовать.
11. ТЕРПИМОСТЬ – хорошее чувство. В местах не столь отдаленных мужчин с отклонениями в сексуальных предпочтениях «недолюбливают». Знаете почему? Там все построено на выживании, а следовательно, все, что выживание отрицает, отвергается жестко и даже жестоко. Ведь дело не в том, с кем хочет заниматься любовью тот или иной индивид. Дело в том, что он – носитель социального фактора смерти. Следовательно – отторгается.
Но в обычной среде, где вопросы жизни и смерти стоят не так остро, как в заключении, есть куда больший «люфт» для терпимости. Гомосексуалист или лесбиянка вполне легко общается с кучей людей, которые о их пристрастиях знают, но ничего особенного в этом не видят. Отметим, если только эти пристрастия не начинают проявляться по отношению к тому самому терпимому окружению. Что создает для «меньшинств» дополнительные проблемы: они варятся в дольно пока узком кругу себе подобных. И, естественно, завидуют вариативности сексуальных отношений у обычных людей. И, конечно, хотели бы привлечь в круг своих потенциальных партнеров побольше народа. Для разнообразия.
12. Но есть и понятие ЭТИКИ. Как уже говорилось – лезть в чужой монастырь со своим уставом нехорошо. Это система с обратной связью: пропагандировать прямые сексуальные отношения в клубе для геев было бы неэтично. Просто не надо туда ходить. Но – И НАОБОРОТ. Интернет и прочие технологии позволяют сегодня единомышленникам легко находить друг друга. И прекрасно. Но выносить собственные предпочтения в сообщества, где вопросы сексуальных отношений не есть главная «фишка» НЕЭТИЧНО. И с этим придется согласиться. Иначе пришлось бы согласиться с правом неприемлющего геев и лесбиянок человека высказывать к ним свое публичное презрение, а то и морду бить. Если не проводить границ дозволенного, есть риск потерять все, что завоевано – напомню, в тюрьму сегодня не сажают, на работу берут и т.п.
13. Понятие СОВЕСТИ сейчас так размыто, что порой хочется в словаре добавить к нему определение «устаревшее». И все же, и все же. Жрать конфеты в театре, шурша бумажкой, – не принято. Носить красный пиджак с килограммовой цепью – уже не принято. Сказать в садике, куда приводишь ребенка, что твоя профессия проститутка или сутенер – не принято. Казалось бы, почему? Если удастся ответить на этот вопрос, то, может быть, станет понятно, почему СТЫДНО публично сигнализировать о своих сексуальных предпочтениях, даже если они совершенно обычные. Не говоря уже о том, что представляет собой (читать выше) заведомо отторгаемое обществом отклонение.
14. Резюмирую. Есть в русском языке специальная поговорка, заложившая основы отечественной толерантности: «Не пойман – не вор». Мы так часто и успешно применяем этот принцип на практике, что не лишне было бы отнести его и к положению дел с сексуальными меньшинствами. Есть прозвище русских на Украине – «кацап» или «москаль» (хотя, москвичей, например, не слишком жалуют и во вполне российской глубинке). И, приезжая на Украину, я совершенно естественно понимаю, что именно таково мое наименование на местном националистическом диалекте. Оно отражает общественно-националистическое восприятие того явления, что есть на свете русские люди. А потому мне совершенно не обидно быть «москалем». Аналогично, мусульмане назовут меня «неверным». Эстонцы – «оккупантом». Люди, не любящие поэзию и /или журналистику – «щелкопером и бумагомаракой». Их право. Я же не изменю от этого свой образ жизни, не попрошу записать меня в хохлы или мусульмане? Ну и хорошо.
Но не стоит и обижаться на меня за те определения, которые я даю людям или явлениям в силу своей собственной узколобости или понимания правильности. Я ведь никому ничего не доказываю. Но зато имею полнейшее право говорить, что мой товарищ гомосексуалист, а тот, кто лезет ко мне с качанием прав меньшинств – пидор. Это тоже – только вопрос терминологии.
На Украину (в те ее места, где национализм наиболее силен) россияне сейчас ездят меньше. Если склонны обижаться на отношение к себе, как к «москалям». Украинцы, которые знают, что россияне куда более пофигисты, чем они, и, в целом, от национальной розни свободны (исключения только подтверждают правило), ездят сюда работать, и совершенно улыбчиво воспринимают определение «хохол». Так давайте отдадим себе отчет в том, что все меньшинства (национальные, религиозные, сексуальные и т.п.) всегда болезненно обидчивы: им хочется равноправия при отсутствии для этого возможностей. А когда не получается – они расстраиваются. Причем, дай им равноправие – они помрут под тяжестью ответственности. Но ведь большая ответственность – это и большие бонусы. Так вот ответственности не хочет никто, а бонусов – все. Но это невозможно.
Следовательно, «Саша Милый» неправ. Он – представитель меньшинства. Со всеми вытекающими из этого функциональными последствиями. И дабы не быть обиженным неосторожными (или просто брезгливыми) представителями большинства, ему следует не высовываться. Или получать все последствия своего героизма/глупости.
Надеюсь, кто-то это прочтет до конца? ))))))